Многоликое средневековье

Но Ганс Сакс привел еще три доказательства в пользу живописца: «Он запечатлевает в нашей памяти все то, что история хранит, как драгоценный завет предков… он учит, что злоба приносит несчастье, а благочестие - почет и счастье… наконец, всякое искусство находит свое основание в живописи: каменщик, золотых дел мастер и столяр, резчик, ткач, архитектор - никто не может обойтись без нее, почему древние и считали ее за лучшее искусство».

Was bewahrt die Geschichte als Vermachtniss, Das pragt sie uns ein in unser Gedachtniss… er lehret, wie Bosheit uns Missgeschick, wie Frommigkeit bringet Ehr und Gliick…

Der Steinmetz, Goldschmied und der Schreiner, Hernschneider, Weber, der Werkmeister, keiner entbehret sie je, weshalb die Alten sie fur die herrlichste Kunst gehalten.

Так пел поэт. Его противники замолчали. «Исполненный искреннего удовольствия, - говорит современник, - я ударил его по плечу и дал ему понять, что он пел по душе мне. Все рукоплескали ему, и Михаил Бегайм не был тут последним. Он снял с себя венок и надел его на голову Ганса Сакса, талантливого нюрнбергского башмачника».

Кроме песен мейстерзингеров, духовное наслаждение доставляли горожанам мистерии. Мистериями назывались театральные представления на сюжеты, заимствованные из Священного Писания. Сперва они составляли часть той или другой церковной службы и разыгрывались в церквях, а потом перешли на кладбища и городские площади. Актерами были духовные лица, воспитанники и члены особых обществ, составлявшихся с этой целью. Со временем их стали разыгрывать странствующие актеры. На площади устраивалась дощатая эстрада, а на ней - сцена, открытая со всех сторон и защищенная от непогоды лишь кровлей. На эстраду вела лестница. Воображению зрителей предоставлялся полный простор. Обстановка сцены была незатейлива до крайности. Если требовалось изобразить холм или гору, ставили бочку, а зрители уже понимали, в чем дело. Костюмы актеров были обыкновенные, т. е. современные не изображаемому событию, а зрителям его. Только лица, представлявшие Бога Отца, ангелов и апостолов, одевались в священные одежды, а Христос изображался в виде епископа. Игра начиналась с того, что действующие лица выходили на сцену и занимали свои места при звуках музыки. Затем всех призывали к порядку, и начинался пролог, которьш приглашал зрителей помолиться Богу, чтобы предпринимаемое дело имело успех. Представление заканчивалось иногда хоровым пением, в котором принимали участие все присутствующие. Например, одна мистерия, изображавшая жизнь Христа Спасителя до самого Вознесения, заканчивалась эпилогом, представлявшим триумф Христовой Церкви. На сцену выходили два действующих лица, под которыми истолкователь, всегда находившийся при сцене, просил разуметь Церковь и Синагогу. Первая была окружена христианами, вторая - евреями. Между Церковью и Синагогой начиналось прение о вере, о превосходстве той или другой веры. Тут же на сцене стоял и св. Августин. Тогда несколько евреев, убежденных речами Церкви в превосходстве христианской веры, подходили к св. Августину и просили его, чтобы он крестил их. Желание их приводилось в исполнение. При виде этого Синагога затягивала жалобную песню, и венец падал с головы ее. Церковь отвечала гимном торжества. Св. Августин приглашал всех зрителей присоединить к этому пению и свои голоса. Получался грандиозный финал.

Для некоторого ознакомления с мистериями остановим свое внимание на двух-трех отрывках из «Мистерии о десяти девах». Архангел Гавриил предупреждает дев о скором приходе жениха-Христа. Каждая строфа его речи, кратко излагающей земную жизнь Спасителя, заканчивается словами: «Некогда было спать жениху, которого вы ожидаете». Неразумные девы приходят к мудрым и говорят им:

«Мы, девы, пришли к вам. Мы пролили масло по своей небрежности. Мы хотим просить вас, как сестер своих, на которых мы полагаемся. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».

«Вы можете нас небу возвратить, хоть с нами, несчастными, и случилась беда; ведь мы - ваши спутницы, ведь мы - ваши сестры. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».

«Уделите масла для наших лампад, будьте милостивы к неразумным, чтобы не были мы прогнаны от дверей, когда жених позовет вас в чертоги. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».

Мудрые девы посылают неразумных к купцам, которые торгуют маслом. Купцы отказывают им и направляют их снова к мудрым девам. Неразумные изливают свое горе в следующих словах:

«Увы, несчастные! До чего дошли мы! Мы не находим того, что ищем. Нам не суждено быть на свадьбе. Достойные сострадания, жалкие, мы слишком долго спали».

«Услышь, жених, голоса рыдающих, вели отпереть двери и для нас, исцели наше горе!»

После этого приходит жених-Христос и говорит им: «Аминь глаголю вам, не знаю вас, потому что нет с вами света, а все скрывающие его уходят, далеко уходят от порога этого чертога. Идите прочь, жалкие, несчастные! Обречены вы на вечные муки и будете низвержены в ад».