Многоликое зло

Она видела, как едва заметно покачиваются лампочки, беспокойно отодвигаются шторы, шарики из оберточной бумаги, свернутые, будто сами собой, перекатываются с места на место с шумом, напоминающим шелест воды, отступающей в море, по гальке пляжа. Ленты серебряного дождя и гирлянды из мишуры покачиваются между ветками ели. Дети были поглощены каждый своим делом. Люси надевала новое платье на Барби. Джейми собирал железную дорогу. Иногда стеклянные шары над их головами соприкасались, издавая звук, похожий на перезвон колокольчиков. Старые дрова в камине превращаются в угли, и весело потрескивают новые.

Сьюзен, суетящуюся в кухне, Тони часто отвлекал, и она постоянно все проливала или начинала делать то, что уже сделано. Он был страстным, как никогда раньше, от его прикосновений внизу живота все сжималось и ныло, воображение рисовало эротические картины, все больше натягивая готовые лопнуть струны в теле. Она разбила стакан и стала убеждать себя, что это на счастье, так ей очень давно сказал Тони. Она напомнила ему тот случай, и они вместе весело смеялись.

За окном хлопали двери автомобиля. Начали прибывать члены семьи. По тропинке шел отец с палочкой, которой пользовался после операции на сердце.

— Так прекрасно ты никогда не выглядела, Сьюзен, — сказал он.

Все отметили, что она сегодня особенно хороша. «Словно помолодела на несколько лет».

Ронни Бодкинс, за которого вышла замуж ее сестра, был жизнерадостным детиной, открывшим два салона, торгующих газонокосилками, и черпающим жизненную мудрость из «Ридерз дайджест». Он уселся на диван, прихлебывая пино-нуар (по его заверению, лучшее красное вино для сердца) и рассказал анекдот, который повторял из года в год, такой старый, будто его извлекли из той же коробки, что и гирлянду.

Каждый год находился человек, который постоянно задавал ему вопросы. На этот раз им стал ее брат Кристофер.

— Как твой бизнес, Ронни?

— О, жаловаться не на что. Рождество для меня лучшее время. Часто заходят разные кумушки и покупают своим муженькам в подарок всякие штучки для сада. Конечно, в это время доходы у меня могли быть и меньше, но ведь сам великий Господь сказал, что большую часть того, что имеешь, надо отдавать земле!

Он расхохотался, довольный своей шуткой. Надо признать, единственный из всех.

Разговор шел своим чередом, балансируя на грани, касаясь то новых проектов, то бередя старые раны. Утро прошло для Сьюзен в тумане воспоминаний об удовольствии и предвкушении страсти. Она вошла в гостиную, чтобы выпить со всеми шампанского, и бросила взгляд на часы. 13:15. Ланч, потом речь королевы. Затем все будут смотреть «В джазе только девушки» с Мерилин Монро, а потом «Аббатство Даунтон», после чего, возможно, лягут спать. Однако в это Рождество все было иначе, и она боялась позволить себе надеяться.

— За тех друзей, которых нет сейчас с нами.

Первый тост за ланчем, тоже по традиции, произносил брат. Все подняли бокалы, а Сьюзен выше всех. Она почувствовала, как нежно ветерок ласкает ее щеки, поднимает и опускает волосы. Язык тела. Знаки между ней и Тони, так бывает у многих любовников — тайные прикосновения, шепот, подмигивание. С годами они так привыкли, что понимали друг друга без слов.

Сегодня Тони говорил ей, что хотел бы ночью опять заняться любовью.

Обычно она специально вливала в себя больше вина, чтобы впасть в состояние расслабленного забытья и упасть, время от времени заставляя себя подняться на ноги, чтобы подать чай, попрощаться с гостями, привести себя в порядок и подняться наверх, в спальню.

Сегодня она отрезала себе тонкий кусочек индейки, от картофеля отказалась, но положила на тарелку несколько стручков фасоли. В бокале ее была только минеральная вода.

— Ты ведь не придерживаешься строгой диеты, дорогая? — спросила ее мама.

Она не ответила, лишь сильно покраснела.

— Да, уже четыре года, — задумчиво произнес отец, продолжая тему тоста.

Прошло четыре года с того дня, как небольшой самолет разбился, заходя на посадку, и врезался в деревья, растущие всего в десяти милях от дома. Простая ошибка. Он забыл перевести высотомер с воды после взлета в Монако на землю для посадки в Биггин-Хилл. Просто повернуть ручку. Магия Рождества действует на всех, но по-разному.

— Я понимаю, как тебе тяжело, дорогая, — сказала мама. — В Рождество ты особенно сильно по нему скучаешь.

Тайну Сьюзен знали свечи, пламя которых резко дернулось после этих слов, послышалось шуршание подарочной бумаги, и ветерок теплый, как дыхание, пробежал по ее шее, напоминая о предстоящей ночи, и это могло бы стать новой традицией.

— Нет, — уверенно сказала она, загадочно улыбаясь. — Это единственный день в году, когда я по нему совсем не скучаю.

Дружеские отношения