Многомерная Вселенная (Том 3)

Люди, которых усыновляют, заранее знают, что это произойдёт. Всё это планируется на духовной стороне, через договорённости с биологическими и приёмными родителями. Биологические родители соглашаются предоставить свои гены для построения физического тела, и, отдавая ребёнка, они получают урок. Приёмные родители соглашаются воспитать ребёнка в том окружении, которое он для себя выбрал, чтобы получить в этой жизни те уроки, которые ему нужны. Однако планы не являются строго фиксированными. Всегда существует свобода воли (не только самого человека, но каждого, с кем он контактирует). И любой может изменить исход.

Следующий случай связан с моим главным пристрастием: открытием утраченных или неизвестных знаний. Это интересный пример возможной истории.

Мужчина, которого я встретила в Англии, был директором типографской компании, который обладал особо хорошими навыками работы с людьми и умел вести переговоры. Но он чувствовал, будто находится в ловушке своей работы и других обязательств, в частности брака. У него выработалась нервная привычка щурить глаза и моргать. Это его раздражало, и он думал, что из-за этого собеседникам на работе он кажется странным. Он пытался делать вид, что это просто раздражение глаз. Кроме того, он был чувствителен к свету.

Он, главным образом, хотел знать, следует ли ему изменить течение своей жизни, найти другую работу и, возможно, бросить жену и четырёх детей и жить с любовницей. Это отчасти могло быть связано с возрастом (ему было за 40), когда люди начинают сомневаться в своём пути и думать, что они, возможно, «упустили свой шанс». У него было много опасных хобби: дельтапланеризм, дайвинг, альпинизм. Ему нравился адреналин и опасность занятий, являвшихся противоположностью его работы (которую он теперь считал скучной).

Его регрессия была очень странной, и мне интересно, не натолкнулись ли мы на неизвестную сторону истории Второй мировой войны. Вначале он увидел обычную жизнь в теле кузнеца, который счастливо жил со своей семьёй в небольшом городке где-то на западе Соединённых Штатов. В этой жизни не было ничего необычного, поэтому я попросила его перенестись вперёд, в какой-нибудь важный день. Тогда у него перехватило дыхание от ужаса, и он сказал, что видит, как в небо поднимается грибовидное облако от атомного взрыва. Затем его ослепил очень яркий свет. Естественно, я подумала, что это атомный взрыв в Хиросиме или Нагасаки, потому что о других я не слышала. Но оказалось, что это не так.

Он закричал: «Слишком мощно! Они допустили ошибку! Это было намного мощнее, чем они планировали!» Он был совершенно шокирован, а затем стал дрожать, трястись и биться в конвульсиях. Он не мог со мной разговаривать из- за своих физических реакций. Я коснулась его рукой, чтобы успокоить, и попросила его покинуть сцену и взглянуть на неё с объективной позиции, чтобы он смог объяснить, что происходит. Он смог это сделать лишь через несколько минут. Он был настолько захвачен вибрациями и конвульсиями, что не мог говорить. Его как будто поразила сильная взрывная волна. Когда он наконец смог говорить, он сообщил, что был членом команды учёных, экспериментировавших с подобной энергией. Это происходило в Германии, что очень меня удивило. Они находились в горной местности, и у них была лаборатория в ущелье между двумя горами. Он думал, что он не немец, а русский. У каждого из учёных была часть какой-то формулы или уравнения. Чтобы всё сработало, им нужно было сложить все части. Никто в отдельности не мог ничего сделать, потому что каждый знал только свою часть. Его выбрали для участия в этом из-за его превосходного знания физики и математики. Учёные понимали концепции на бумаге, теоретически, но не проверяли их на практике. Шла война, и они пытались открыть новое оружие. Смерть людей их не волновала, потому что они хотели спасти свой народ. Очевид-но, взрыв произошёл в ходе экспериментов, намеренно или по ошибке. Но мощь взрыва его ужаснула. Он не думал, что взрыв будет таким сильным. Он знал, что они работают над чем-то, что может поразить большую площадь, но теперь понял, что это может уничтожить большой город. Это было более мощное оружие, чем он (как и, вероятно, другие) мог себе представить. В пространстве, от-крывшемся перед ним, ничего не осталось. Лаборатория тоже была полностью разрушена. Наблюдая с этой позиции, он мог говорить связно и объективно. Если бы он вернулся в сцену, он снова стал бы дрожать и биться в конвульсиях. Поэтому мне приходилось каждый раз его успокаивать и возвращать к безопасной точке наблюдения.

Его подсознание сказало, что он увидел эту жизнь для того, чтобы понять, что если он пережил нечто подобных масштабов, то ничто уже не может выбить его из колеи. Он выживет в любой ситуации. (Хотя физически он тогда погиб, но его душа вышла оттуда целой и невредимой). Это объясняло его прищуривание, моргание и отвращение к яркому свету, которое наблюдалось у него в настоящей жизни в стрессовых ситуациях. Это было напоминанием о том, что он может справиться с чем угодно.