Многоножка

– Слушай. Ты всё-таки колени-то побереги, ладно? – сказал ей Робби. – Твой «Стаккато» это и правда здорово. Ты чертовски повеселела за эту неделю. Но доктор фигни не скажет, сама ведь понимаешь.

– Угу… – кивнула Тамара. – С тобой бывало что-то такое? Что… появляется в твоей жизни, и тебе уже всё равно – ноги болят, или руки. Тебе просто хочется быть с этим, и тебя тянет к нему. Бывало?

Робби хмыкнул.

– То, что ты описала – чистой воды влюблённость.

Тамара аж покраснела, поняв, что так оно и есть.

– Думаешь, это ненормально?

Задира лишь покачал головой.

– Нет, отчего же. Думаю, это замечательно.

Действие 6. Не бойся, Многоножка!

– Щас надену это пончо, и с тобой, урод, покончу…

– Это не пончо, придурок, это шаль.

– Ну ты, фраер, достукался…

Тамара не ожидала застать кого-то дома в такое время – но неожиданно застала своего старшего брата, Егора.

Он был худощавый, долговязый, склеенный не из костей (как все худые люди), а будто бы из кусков сухого мяса. И давным-давно уже куда-то уехал – но вот теперь зачем-то вернулся, и смотрел из коридора на Тамару и стоящего позади неё недоумевающего Задиру с сердитым недоумением.

– Прив, – сказал он коротко подцепленным из интернета словом. – А вы кто?

Вопрос был уместен: рядом с пятнадцатилетней Тамарой Робби выглядел как опекун, молодой преподаватель, да хотя бы и маньяк – но никак не друг. Зато с Егором они были почти ровесники: Тамариному брату было двадцать шесть.

– Роберт, очень приятно, – Задира сунулся вперёд и протянул руку Егору. Тот пожал. – Я Тамарин друг.

Егор поднял брови, но ничего переспрашивать не стал.

– Ну заходите, чего стоять.

– Зачем ты приехал? – спросила Тамара настороженно, закрыв за собой двери.

– Мама попросила приглядеть за тобой, – ответил Егор сухо. – А чего бы мне и не приехать к родителям?

– Знаем мы твои приезды…

– А ты как была пигалица, так и осталась! Я вообще-то время свою трачу тут. Мама позвонила, говорит – ты можешь соскочить да сбежать куда-то. Просила придержать, потому что больше некого…

«Вот же подлость!!!» – ошеломлённо подумала Тамара, чувствуя, как рушатся её планы всё же сбежать в «Стаккато».

– А чего она бабушку не позвала?

– Ей тяжело, и она бы тебя всё равно отпустила…

Мамина забота порой была как шахматная партия – продуманная на десять шагов вперёд, чтобы никто этой заботы не избежал. Егор хотел что-то ещё сказать, но Тамара, сердито стуча Стикером по полу, скрылась в своей комнате и хлопнула дверью.

* * *

Робби, покручиваясь на стуле, молча смотрел, как Тамара сердито лежит на кровати, глядя в потолок из-под насупленных бровей. Она пошевеливала пальцами ног – то одной, то другой. Любила так делать.

– Там суп есть, поешь, – Егор заглянул в комнату, – если что – зови, я в другой комнате.

Тамара не успела придумать ни одной остроты, когда дверь снова закрылась.

– Чего ты так к нему? – спросил Робби.

Тамара ответила не сразу: легла, посмотрела в потолок. Ещё несколько раз шевельнула пальцами, а потом вдруг задрала голову, посмотрев то ли на них, то ли на живот, то ли ещё куда-то…

Уронила голову и сказала Задире:

– Под юбку не смотри.

В больницу она всегда ездила в недлинной синей юбке и чёрных колготках, и до сих пор не переоделась.

Робби лишь рассмеялся.

– У нас с тобой слишком большая разница в возрасте, чтобы меня интересовало то, что у тебя под юбкой.

– Да мало ли.

Тамара села, поджав к себе колени, до сих пор накрытые специальными мягкими подушечками. Такие ей приматывали каждый раз, когда кололи лекарство.

– А Егор… – начала она тихо, оглянулась, чтобы убедиться, что дверь плотно закрыта, – он просто придурок.

В глазах её отразилось бледно-серое заоконье.

– У нас с ним никогда не ладилось. Даже объяснить толком не могу – просто не ладилось и всё. Бесили друг друга… а в следующий момент нормально разговаривали, хоть и по-прежнему бесили, но уже внутри. Сам же видел, какой он – как бы это объяснить…

– Но он точно не самый худший брат, который может быть, – рассудил Робби.

– Да, но… Но лучше бы мне вообще без братьев.

«Любому инвалиду нужна вредная сиделка с тёмным прошлым», – внезапно внёс свои неслышные пять копеек Стикер, прислонённый к кровати.

– Год-полтора назад родители из-за него настрадались, – сказала Тамара, по-прежнему глядя в окно. – Из-за того, что со мной все возились, он почему-то решил, что меня любят больше, чем его и сбежал из дома на неделю. У мамы тогда чуть до нервного срыва не дошло… Нашли его в притоне каком-то, где его на наркоту подсадили. Пришлось ещё и на реабилитацию денег скрести, хорошо, что друзья семьи помогли тогда. Но я не знаю, слез ли он сейчас с этой фигни. Вскоре после того случая он куда-то там переехал, но иногда приходит у родителей деньги просить. И вроде общается с ними, и со мной нормально, но с тех пор не хочу, чтобы он здесь был.

Робби помолчал, а спустя время сказал:

– Люди меняются, знаешь ли.