Многоножка

\\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \Ведь ты сказал, что смерть в моих глазах.

\\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \\ \Как это мило, как правдоподобно!

– Это что, Шекспир? – спросил Ромка, не оборачиваясь. Всё ещё был занят своей хулиганской деятельностью.

Тамара удивилась.

– А ты знаешь?

– Не. Просто угадал. Просто если стихи без рифмы – то это либо рэп, либо Шекспир. А на рэп эта хрень не похожа.

Тамаре понравилось такое сравнение, и она, подумав с минуту-две, выдала речитативом:

– Убийцей быть твоим я не хочу, поэтому бегу, куда хочу, мой взгляд сейчас подобен палачу, так ты сказал мне, чёртов… – она запнулась, поняв, что не придумала последней рифмы, и выдала: – …каучук.

– Неплохо, неплохо, – одобрил Ромка, всё ещё не отрываясь. – Круто стелешь, хромоногая.

– Зови меня по имени, грубиян.

– Таня, вроде?

– Тамара.

– Ааа… А что с тростью ходишь? Ногу сломала?

– Скорее родилась со сломанной, – отмахнулась Тамара. – Ноги с самого детства были ни к чёрту, а года два назад повредила, пришлось операцию делать. С тех пор бряцаю этой хреновиной.

Обычно она не позволяла себе выражаться, но тут вынуждала обстановка: хотелось чем-нибудь впечатлить Ромку.

– А тебе, я смотрю, весело.

– С чего ты взял?

– Я видал инвалидов – пару раз был в травмопункте, да в больницах разных. И лица у них совсем не весёлые. Ты не филонишь часом?

Тамаре редко когда хотелось послать кого-нибудь прямым текстом, но в то мгновение захотелось.

– Ты что, совсем дурак? Кому в здравом уме может понадобиться притворяться инвалидом?

– А кому в здравом уме понадобится проситься вместе с незнакомым человеком портить граффити? – вопросом на вопрос ответил Ромка.

Тамара наморщила лоб, прищурила глаза и выпятила нижнюю губу: её только что уделали.

– Ладно, один-один.

Вскоре на сером квадрате граффити оформилась ядовито-зелёная лужа, обведённая красным контуром. На ней Ромка красиво – явно со знанием дела – вывел убористым шрифтом:

«Если нечего сказать – лучше бы молчал».

– Ну как тебе? – спросил он, оглядывая своё творение.

– Круто! – сказала Тамара, совершенно равнодушная что к «скрытому смыслу», что к его модификации. – Может, подпишешь?

– Можно, – кивнул Ромка, взяв в руки толстый чёрный маркер, чпокнувший при снятии колпачка совсем как человек. – У тебя кликуха есть какая-нибудь?

– Кликуха? Ну…

В голове Тамары пролетело огромное множество разных ников из разных соцсетей (вроде «cryangel696», «lonely_witch», «satoshi_himiko» и «catwhoman», каждый из которых был внесён в список персонального стыда Суржиковой Т.П.); решив, что ни один из них не подходит, она пожала плечами:

– Мой друг зовёт меня Многоножкой.

– Понял, ща запишем…

– Эй, стой, ты и меня тоже вписать собрался?! – испугалась Тамара.

Чуть пониже зелёной «лужи» – чтобы не портить краску – Ромка мелко написал всё тем же своим фирменным шрифтом «ТWARЬ», а ниже – «mnogoНОЖka».

Тамара тихонько прыснула, закрыв рот ладонью. Как ему удавалось впихивать в одни слова другие – и таким образом, чтобы это выглядело и глупо, и пафосно одновременно?

– Вы что делаете?! – раздался сзади них женский голос. Тамара с Ромкой вздрогнули. Говорить решил хулиган:

– Мы гуляем, тётя.

– Я вижу, как вы гуляете, с баллончиками! Зачем испортили рисунок?!

Тамара съёжилась, потому что женщина, которая на них кричала, не была похожа на тех, кто просто кричит. Тех легко можно избежать, потому что кричать и недовольствовать они могут по любому поводу. А есть другие – с железной хваткой, силу которой придаёт ощущение неумолимой справедливости за спиной. И если они увидели кого-то, кто эту справедливость нарушают – они его просто так не отпустят.

Ромка быстро скидал баллончики в рюкзак и закинул на плечо.

– Пошли.

– А ну стоять! – донеслось им в спины, когда они торопливо (насколько Тамаре позволяли ноги) вышли к проспекту и пошли вдоль улицы. – Стой, я сказала! Догоню – хуже будет!

Мысли в Тамариной голове скакали лихорадочно, как блохи на сковородке. Бежать она не сможет при всём желании. Если Ромка сейчас убежит – а он может, потому что его с ней никаких обязательств не связывает – то её упекут в какое-нибудь местное отделение. Там позвонят родителям. Будут долго с ними разбираться. Возможно, заставят платить какие-то штрафы автору граффити. И им придётся выплатить. А у родителей в карманах и так не густо. А тут ещё и позор в виде малолетней преступницы-дочери…

И что тогда делать?

Ромка беспокойно обернулся. Женщина продолжала звать их.

– Идёт за нами… Побежим на счёт три.

Тамара округлила глаза, не сразу сообразив, с чего вообще ей начать оборонительную линию.

– Главное – не сопротивляйся, – сказал Ромка спокойно. – Раз.

«Чему не сопротивляться?! Он меня бросить решил?!» – ужаснулась Тамара.

– Два.

– Куда намылились, вандалы?!

– Три!