Многообразие религиозного опыта

И мы должны согласиться, что милосердие и любовь к ближнему во всей чрезмерности их проявлений, какие мы наблюдаем у некоторых святых, должны быть признаны творческой социальной силой, стремящейся осуществить в человечестве ту степень добродетели, какую только одни святые считают возможной. Таким образом, святые являются созидателями добра. Способность человеческой души к развитию неизмерима. Многие из тех, кого все окружающие считали нравственно погибшими, духовно перерождались, причем они сами больше всех дивились совершившейся в них перемене; поэтому никогда нельзя заранее утверждать о человеке, что его спасение при помощи любви невозможно. Даже об извергах человеческого рода нельзя сказать, что они навсегда останутся такими. Мы не знаем всей сложности элементов, входящих в состав каждой личности, не знаем, пламя каких чувств может запылать в ней и, не видя всех сторон многогранника, которому можно уподобить характер человека, часто не подозреваем, какие источники возвышенной жизни таятся в нем. Св. Павел, много веков тому назад, принес человечеству мысль, что каждая душа священна. Христос умер за всех без исключения, и мы не имеем права отчаиваться ни в ком из нас. Эта вера в то, что в существе своем природа человека священна, выражается в настоящее время во многих обычаях и в учреждениях, цель которых — нравственное возрождение личности, а также во все возрастающем отвращении к смертной казни и к жестокости наказаний.

Святые, со своим избытком милосердия, являются великими хоругвеносцами этой веры, лучом света, прорезающим тьму. Они — отдельные сверкающие на солнце брызги великого потока, предтечи новой жизни. Мир еще не с ними, и потому среди его суетных дел жизнь святых часто кажется ему лишенной смысла.

А между тем призвание их жизни — оплодотворить мир, оживить те семена добра, которые без них не дали бы всходов. После того, как святой пройдет перед нами, мы не можем больше оставаться такими, какими были раньше. Пламя всегда порождает пламя. И без того чрезмерного доверия, какое выказывают святые к достоинству человека, мы погрузились бы в состояние духовного застоя.

Рассматривая отдельные моменты жизни святого, часто можно придти к заключению, что он безумно расточает свою любовь и сам становится жертвой своего избытка любви; но это не мешает его главной функции в социальной эволюции сохранять всю ее значительность. Если необходимо, чтобы человечество подвигалось вперед, необходимы и такие люди, которые решались бы на первый шаг и на весь риск, связанный с ним. Человек, не пытавшийся провести в жизнь милосердие и непротивление злу, как это делали святые, не имеет права судить о ценности такого рода поведения. И когда являются налицо его результаты, мы видим, что успех здесь гораздо полнее успехов, достигаемых силою или благоразумием. Сила уничтожает наших врагов. Благоразумие помогает сохранять то, что мы имеем. Непротивление же злу, когда достигает успеха, обращает врагов в друзей, а любовь духовно возрождает тех лиц, на которых оно изливается.

Святые обладают творческой силой; в энтузиазме, который порождает в них вера, они черпают власть над людьми, какая невозможна для мелких натур, руководящихся одним благоразумием. Своим примером они убеждают нас в возможности торжества начал, противоположных житейской мудрости — и это волшебный дар, принесенный святыми человечеству.[214]

Их вера в возможность бесконечно лучшей жизни утешает нас в нашей огорченности бездушностью и мелочностью преобладающих на этом свете интересов. И даже тогда, когда мы принуждены считать святого плохо приспособленным к нашей жизни, у него может явиться несколько последователей, после чего окружающая обстановка сразу сделается более удобной для выполнения его миссии. Он является ферментом добра, орудием постепенного перехода от земного порядка к небесному в нашем земном устроении.

Очень схожи с этой верою святых в существование небесного царства утопические мечты некоторых из современных нам социалистов и анархистов о воцарении социальной справедливости. Они являются живым протестом против господствующего в мире жестокосердия и представляют собою дрожжи, на которых должен взойти новый, лучший порядок жизни.