Многосказочный паша

— Гуккабак! — прервал паша. — Мне кажется, ты рассказываешь нам чистую ложь. Китовое молоко — да слыханная ли это вещь?

— Аллах да сохранит меня от этого! Мне обманывать Ваше Благополучие! Вы не подумали о том, что кит есть, как выражаются естествоиспытатели, млекопитающее животное, что он имеет, как и человек, жилы и подобное же кровообращение, что он производит на свет живых детенышей и кормит их своей грудью.

— Да, да, точно так, — заметил паша, — я и забыл это.

Хозяин мой продолжал следующими словами:

— Кит, как я уже сказал, представляет богатство этого острова. Вы видите, что кожа его служит нам жилищем, из его уса мы делаем всю домашнюю утварь, из его жил — толстые канаты и тончайшие нитки. Платья, которые мы носим, делаются из его брюшной кожи, которая для того выделывается посредством особенного мыла, приготовляемого из щелочи, которую в изобилии извлекаем мы из морской травы, и ворвани. Жир его служит нам для освещения, мясо мы едим, а молоко его для нас бесценно. Конечно, мы имеем и другие источники: у нас есть ящерицы, разного рода треска и другая рыба; зимою же, когда мы окружены льдом, употребляем мясо и шкуры тюленя и белого медведя. Но растений нет у нас вовсе, и хотя сначала довольно трудно привыкать жить без хлеба, скоро можно от него совсем отвыкнуть. Однако время дать вам успокоиться. Я дам знать о вашем прибытии великому гарпунщику. Не угодно ли следовать за мной в вашу спальню?

Он отвел меня в крайнюю комнату, где нашел я постель из медвежьих шкур, на которой вскоре заснул глубоким сном.

Поутру я был разбужен хозяином.

— Если вы желаете видеть, как доят китов, то вставайте. В это время их вызывают. Увидев все своими глазами, вы поймете гораздо лучше, чем поняли бы из длинных разъяснений.

Я встал совершенно освеженный долгим сном и пошел за своим хозяином. Мы подошли к одному большому пруду.

— Вот вода, которую мы употребляем для питья; мы должны беречь ее, хотя и имеем достаточное количество; дно этого пруда выложено цементом из жженых раковин. Все наши сосуды делаем мы из них же, мешая их с толченой лавой и выжигая в огне, после чего муравим их морской солью.

Мы проходили по берегу озера, около мелкого дока, вырубленного в лаве, в котором увидел я около двух дюжин молодых китов, которые, завидев своего хозяина, следовали за нами.

— Это мои телята. Матерей пускаем мы к ним только тогда, когда уже возьмем от них молока, сколько нам понадобится.

Тут пришли на берег несколько человек. Один из них затрубил в трубку, сделанную из рога морского единорога, и тотчас по этому сигналу собралось к берегу целое стадо китов. Их называли по именам, и они подплывали к людям и ложились подле них так, что выставляли из воды одну из грудей, которую и доили четверо в огромное ведро из китового уса.

Когда грудь кита была уже пуста, он уходил снова с глубину, где и плавал недалеко от берега.

— Одну грудь оставляем мы всегда для их детенышей, — сказал мне хозяин. — Когда всех их выдоят, я открою плетень и впущу туда матерей.

— Но что это за огромные киты, которые видны там?

— Это наши быки, — отвечал он. — Они достигают необыкновенной величины. Мы строим наши дома из их кожи.

— А там на берегу лежит мертвый кит?

— Это китовая лодка, — отвечал он. — Мы делаем их из кожи китов, которую, разумеется, прежде того пропитываем ворванью и смазываем цементом. Мы ловим на них китов, когда встречается в том надобность.

— Следовательно, вы не употребляете для этого гарпунов?

— Только когда их убиваем; обыкновенно мы накидываем им на хвост петлю и прикрепляем конец веревки к лодке, которая так легка, что кит не может затопить ее и скоро от напрасных усилий утомляется. Я говорю о диких китах, которые иногда во время зимы уходят из озера; наши же домашние киты привыкают к людям с самого рождения и так ручны, что стоят нам очень мало забот. Но уже время воротиться. Здесь, — сказал мой хозяин, когда мы проходили мимо одного китового дома, — одна из наших мануфактур. Не угодно ли полюбопытствовать? Это материя, которую употребляем мы на перегородки в домах и иные хозяйственные нужды. Эта лучшей выделки, из нее сделано и мое платье. А вот кожа молодых китов, из которой делают себе одежду женщины. Вот это драгоценнейшее произведение наших мануфактур, именно: брюшная кожа молодых китов, которую, так как она сама по себе белая, можно красить мурексом — рыбой, принадлежащей к породе трески, которая ловится здесь во множестве.

— Есть у вас деньги? — спросил я.

— Нет, у нас мена; основной меновой товар, заменяющий у нас деньги, — китовый сыр, который может быть сохранен несколько лет, и чем старее, тем лучше. Локоть этой тонкой материи стоит от восьми до девяти новых кружков сыра, что очень дорого.

Мы воротились домой, где уже приготовили нам полдник; особенно обратило тут на себя мое внимание одно прекрасное блюдо.

— Это одно из наших любимых блюд, — сказал мне хозяин. — Оно приготовляется из хвостов ящериц.

— Из хвостов ящериц?

— Да. К обеду я принесу их опять, и вы своими глазами удостоверитесь в истине слов моих.