Многослов-2, или Записки офигевшего человека

Для примера возьмем двух совершенно разных политиков: императрицу Екатерину Великую и Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева. Оба пришли к трону в результате государственного переворота. Оба правили долго. И по поводу легитимности их власти бо́льшая часть населения не сомневалась.

Изучение легитимности власти – дело историков. Если власть осуществлена – современники ее принимают. Тем более, шагая к правлению (в стране или в каком-нибудь домкоме – неважно), человек всегда клянется, что делает это не ради себя, а ради других.

Я не знаю примера во всей мировой истории, когда бы человек боролся за власть под лозунгом: «Я хочу править (домом, заводом, областью, страной) потому, что мне очень нравится руководить, к тому же, руководящая должность позволяет жить безбедно, получать всякие блага и брать взятки!» Так не бывает.

Хочет ли человек стать председателем домкома или руководителем страны, он всегда клянется, что, во-первых, власть – тяжелая ноша и огромная ответственность. А во-вторых, он готов на себя эту ответственность взвалить только и единственно ради блага других.

Человек ли, группа ли людей, пришедшая к руководству, всегда утверждает: «Все, что я делаю, – я делаю не для себя, а для народа. И в силу абсолютной верности этого лозунга я, власть, легитимна! Кто не согласен (в зависимости от обстоятельств): либо пишите заявление об увольнении, либо валите в другую страну, либо становитесь к стенке и молитесь своему неправильному Богу».

Власть – это то, за что борются, но что крайне редко отдают. Хотя бывает. Вспомним первого президента России Бориса Ельцина, который ушел в отставку добровольно и раньше срока. Или первого президента США Джорджа Вашингтона, которому предлагали избираться на третий срок, но он отказался…

Однако согласимся, что подобные примеры все-таки редкость. Та же Екатерина II казнями не злоупотребляла. За все свое долгое правление она казнила лишь подпоручика Василия Мировича за то, что он пытался возвести на престол Ивана VI (Антоновича), и Пугачева со товарищи, который тоже, как известно, претендовал на трон. То есть воруйте, убивайте – за это тюрьма положена. Но ежели кто на власть замахнется – тому смерть неминуема.

Первый в истории США вице-президент и второй президент США Джон Адаме считал, что власть ни в коей мере не должна находиться без контроля. Кто бы спорил? Собственно говоря, четыре ветви власти – они и нужны для этого самого контроля.

Проблема, однако, состоит в том, что руководители любого уровня более всего на свете боятся, что их деятельность начнут оценивать. Не восторгаться, не поддерживать, а вот именно – оценивать.

А ведь еще Аристотель делил все государства на те, где есть правильная система руководства и неправильная. Правильная – когда данная форма правления служит общей цели. Неправильная – когда личному благу правителя. Даже Аристотель понимал: общая цель и личные блага правителя – это, как говорится, две большие разницы.

В любые времена в любой стране человек, пришедший к любой власти, – от власти над домашними в семье до высших постов в государстве, – всегда стоит перед дилеммой: пользоваться своим руководящим положением ради себя или ради других? Совмещать удается редко, потому что стоит начать заниматься собой, и остановиться уже не получается.

Представим себе, что у человека, пришедшего к руководству, отбирались бы все его привилегии. Подчеркиваю: не давались бы ему, а вот именно отбирались. Человек начинал бы жить в плохом доме, ездил бы на старой машине, получал бы крошечную зарплату, был бы вовсе лишен отпуска.

Такой был бы всемирный закон: хочешь править – живи аскетично. Подозреваю, что в этом случае вся история человечества развивалась бы иначе.

Тут как раз настало время поговорить про привилегии. Что это за слово такое? Возникло оно от латинского «privelegium», образованного, в свою очередь, из двух слов: «privus», что значит «особый» и «lex» – «закон». Другими словами: люди, имеющие привилегии, – это люди, живущие по особым законам.

Увы, по Платону никто жить не захотел, и мировая практика доказывает, что часто получается так: руководители – это не философы, а те, кто живет по своим, особым законам. Хороши ли эти люди или плохи, действуют ли они во благо того, чем руководят, или во благо собственного кармана – но почти всегда и почти везде они живут по своим собственным законам.

Как только человек становится начальником чего-то, он следует не общим законам, а законам власти, он становится привилегированным членом общества. Бороться с этим невозможно – это закон.