Многоточие сборки

План сработал, и не ожидающий подвоха Сергей Ковальский с удовольствием слямзал корюшку, лишь в последний момент обнаружив измазанное маслом и рыбьим соком роковое письмо.

Рыба была съедена, и, что называется, назад не повернешь.

«Новые символисты» получили свои ключи, и вскоре в 77-ю квартиру въехали полотна, красный диван и воцарилась атмосфера питерских салонов начала века…

Помню первый свой визит в 77-ю квартиру. Была ранняя весна, вечер, на Пушкинской в целом подъезде отключен свет, но мероприятие не отменено. Участники и зрители встречаются во дворе и затем направляются в освещенный расставленными по ступеням свечами подъезд. Куда-то вверх, по щербатым стенам с рисунками известных и неизвестных художников, перемежающимися с более новыми подонковатыми пасквилями, тянутся тени приходящих на первый вечер «Новых символистов» поэтов. Тени ползут все выше и выше, туда, где смутно угадывается потолок.

Впрочем, кто сказал, что в таких мистических местах есть потолок? Судя по холодине, отопление тоже по ходу дел отключено, над нами черное небо. Именно туда спешат наши извивающиеся по стенам и лестничным проемам тени, за которыми, точно привязанные, шествуем мы…

О том, какие идеи могут родиться от обыкновенной плесени

В один из таких нерадостно холодных дней на Пушкинскую, 10 забрел Сергей Курехин. Впрочем, он и раньше неоднократно посещал «Фонд русской поэзии», где они вместе с Николаем Якимчуком строили смелые планы, пили коньяк или просто фантазировали о том, что бы еще сотворить такого, дабы не скучно было.

Однажды, рассказывает Николай Якимчук, на Пушкинской было особенно холодно и тоскливо. По стенам текла вода, все пропахло сыростью и гнилью, а в туалете на стене образовалась роскошная, невероятной, неземной красоты плесень, которую никто не спешил убирать.

И вот прибегает в один из таких дней Сергей Курехин и сразу же с морозца – в туалет.

Влетает, и тут же Николай слышит его восторженный крик:

– Вот это картинка! Надо знакомых фотографов прислать, такое чудо заснять! В жизни не видел ничего подобного!

И вот в холодном, сыром помещении, где, казалось бы, могут ужиться лишь плесень да ревматизм, замечательный музыкант Сергей Курехин с воодушевлением рассказывает, как было бы классно снять здесь мистически-артистическое кино! И отправить его затем на Каннский фестиваль!

А действительно, где-нибудь в Голливуде нужно специально создавать декорации, мочить стены, пока обои на них не начнут подниматься разнообразными волдырями, заказывать художникам лепить плесень, а у нас ведь все натуральное! Пол проваливается, из стен кирпичи вылезают, иней на окнах, и сосульки в жилых помещениях! Красота!

Вот только красоту эту не всякий увидеть может.

Как это у Владимира Маяковского: «А вы фокстрот сыграть могли бы на флейте водосточных труб?».

Воробьиная оратория, или Привет от Курехина

О Курехине можно говорить много и интересно. Впрочем, большинство историй уже и без меня прописаны. У нас же с Сергеем общих проектов никогда не было. Работали, что называется, на параллельных площадках. Параллелили. Хотя и были друг другу представлены.

Но вот – интересное совпадение, знак или даже «привет».

А было это так. Рассказал Николай Якимчук о том, что Сергей, мол, мечтал поставить в Питере памятник воробью и искал на этот проект средства.

Покрутила я эту историю так и эдак. Ничего не получается, не вытанцовывается, не цепляет.

Ну, не получилось – и фиг с ней. Выбросила, спать легла, все равно уже светает, стало быть, с воробьем этим я часа четыре провозилась.

Просыпаюсь днем, первым делом включаю комп и что же – на моей стене неведомый мне поэт возьми и прикрепи курехинскую «Воробьиную ораторию»!

С того дня проект словно ожил, люди начали подтягиваться, из далекой дали появляться бывшие партнеры и знакомцы. Так, словно сам Сережа Курехин, светлый человек, над книгой моей добрым ангелом в небе появился.

План работы

Получить от Ковальского ключи от помещения оказалось не так уж и сложно, и «Новые символисты» на некоторое время забыли о былых страхах, обосновавшись на новом месте. Чтобы оправдать как-то номер на входной двери, новую галерею так и назвали – «77», теперь все вроде бы встало на свои места, и подружки-основательницы мирно устраивали выставки, чаевничая с время от времени заходившими на огонек гостями.

И эта идиллия могла бы длиться сколь угодно долго, если бы в декабре 1995 года, идя по двору Пушкинской, 10, Настя Нелюбина неожиданно для себя не столкнулась с мрачным более обычного Ковальским.

Оказалось, что со дня заселения прошло больше года, и «Новые символисты» просто обязаны сдать отчет о проделанной работе.

Какой отчет?

Для отчета нужно же было вести какую-то документацию, что-то записывать, фиксировать, «до того ль голубчик было»…

Что делать?

Решив не откладывать дело в долгий ящик, Настя направилась к Ольге. Все-таки одна голова хорошо, а две лучше.

– Давай, – говорит, – вместе думать.