Многоточие сборки

Слава Богу, они остались живы. Но… до сих пор, как вспомню, мороз по коже, ведь в тот день я все-таки как-то могла заставить их возвратиться со мной. Это был единственный случай, когда я не довезла до дома своих людей.

И это было ужасно.

Надым, или Сочинение на тему «Как я провел лето»

Говорят, что сейчас всё, всё продается и покупается. Но только я не верю. Я твердо знаю, что это неправда. Я, путешествующая из ада в ад, знаю, что есть свет, и плыву к нему даже через море огня.

Одна фраза, приснившаяся мне в мареве пустоты, одна фраза: «Он протечет через тебя, обязательно протечет, иначе не может быть» – делает меня философом, мученицей, грешницей и пассажиром в зале ожидания одновременно.

Он протечет через тебя? Этот кошмар когда-нибудь закончится. Все когда-нибудь кончается. А я стою на Аничковом мосту рядом с упавшим юношей и говорю: «Прикинь, мой глупый, неправильный, недоделанный мир. Ведь это я с тобою прощаюсь».

Грудь надрывается пустотой, отсутствием, непониманием, болью и страхом. Мое боа такое нежное, белое, как перчатки и кобура на боку. Кольт я тоже покрыла белым лаком, иначе бы он не вписался в костюм и пришлось бы танцевать совсем без оружия. Хотя – когда я в другом имидже, он все равно остается в гостинице. Понимаю, что это глупо, но иначе не могу. Лучше смерть, чем небрежность.

Гастроли в Надыме – бред. Эротическое шоу в тундре?! Ошалеть! Чукча-стриптизерша. «Я снимаю одну лыжу, потом другую лыжу, однако». Город маленький – «крыша» наезжает на «крышу». А мне-то какое дело? Я жить хочу, денег хочу, приехать домой к своему любимому, к маме.

Маленького олешку зовут Пешка, малыша не стреляют пока.… Дай бог ему вечно оставаться ребенком.

Зимой тут дико холодно и лед, поэтому колеса машин обматывают в оленью шкуру, чтобы тачка не скользила. Случись обледенелая трасса – ворс не даст обратного хода.

Олени вообще народ вперед летящий.

Охранник Миша рассказывает о том, как приготовить молодого поросенка. Тема такая – мама держит свинью с поросятами, которые кормятся, естественно, на убой, но раньше времени выпросить его у матери трудно. А свининки хочется. Вот Миша и затравливает одного: забивает ногами на заднем дворе. Но бить нужно так, чтобы мама не услышала. Когда у поросенка уже кишки вылезают, с озабоченным лицом бежит к матери: мол, «батюшки, матушки, заболел маленький! Придется прирезать».

Мне не смешно, но моим ребятам рассказ нравится. Не хочу ломать кайфа.

Вообще-то я плохо понимаю, где оказалась. Не умом, конечно, но чувствами… Мы ведь не видели пока ни сопок, ни оленей, ни северного сияния, ни хантов – ни-че-го. Какой, к черту, Север? Дома типовые, евростандарт.

Потолки по-хохляцки покрыты обоями.

Временами кажется, что никакого Надыма нет. Наговор это на дым и не более того. Город младше меня или ровесник.

Такое чувство, будто нас попросту вывезли куда-нибудь на окраину Питера в новостройки. Вот только деревьев тут почти нет – видела несколько елочек, да, когда летели, торчали кедры.

Я пока не знаю, что тут было раньше, но сны снятся шаманские. Одну ночь мне показывали двери: серые, черные двери с удивительными, ни на что не похожими орнаментами. Проснувшись, я не смогла восстановить ни одного. Мозги у меня другие.

А в том сне я все отпирала дверь за дверью, пока, как рана, переполненная ужасом, не открылась сама бездна. Я орала во сне, зная, что сплю, и надеясь, как в детстве, что мои вопли достигнут физического тела и кто-нибудь разбудит меня, прежде чем я умру в воздухе.

Думаю, что местные шаманы еще докопаются до меня.

Жду.

Во всяком случае, экстрасенсорные способности у меня здесь резко повысились. Может, как раз от состояния загнанного зверька, с которым могут сделать все что угодно. Если опять выживу – сделаюсь либо классным магом, либо шизофреничкой. Дома Антон меня по блату упечет в самую закрытую и одновременно беспредельную клинику.

Молодая пара всю ночь не давала спать, они знакомы уже несколько лет, но сошлись только в Надыме. Утром до меня донеслись мысли женщины: «В Питере мне его не удержать. Может, бросить все, купить оленей и остаться в Надыме?»

Находясь на большом расстоянии от дома, люди начинают вести себя по-другому, по-новому, в частности снимаются запреты. Оторванность формирует новую личность, обольщает безнаказанностью.

Да отстань ты, сгинь, проклятущая, скройся с глаз, растворись в тумане, злыдня!

Какой тебе, к черту, стриптиз в Надыме? Флирт под свист вьюги?

Любовь падших ангелов творится в Париже или Питере. Но это!

При хорошей скорости город можно объехать за четверть часа, а путей отсюда нет – садись в тачку и гони, хочешь – по часовой, хочешь – против часовой стрелки. Надым – приебень надоедливая, тундра низкорослая.