Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова

ГЛАВА ПЯТАЯ, писать которую автору очень не хотелось, потому что в ней Иван Семёнов снова совершает ряд плохих поступков, начинает драку с Аделаидой, терпит поражение и… выступает по телевидению

АДЕЛАИДА НАНОСИТ ПЕРВЫЙ УДАР

После уроков Аделаида поймала Ивана уже во дворе школы и за руку привела обратно в класс.

— Не могу я сейчас заниматься, — жалобно сказал Иван, — есть я хочу. Когда я голодный, то могу в любой момент — хлоп на пол.

— А если поешь?

— Тогда всё в порядке. Могу хоть целый час заниматься.

Аделаида достала из портфеля свёрток, развернула — шесть бутербродов с маслом и колбасой.

«Ух ты, крокодильская дочь! — подумал Иван. — Вот свалилась на мою голову!»

— Ешь, — грозно проговорила Аделаида, — лодырь несчастный. Лунатик заспанный.

— А ты паровоз бесколёсный.

— А ты… — Но она сдержалась, иначе бы они разругались, и предложила: — Ешь на здоровье.

Чего-чего, а есть Иван умел. И если бы за это умение давали звания, то Иван был бы примерно подполковником. Так что бутерброды он уничтожил быстренько.

— Наелся?

— Ни капельки. Придется домой идти.

— Сначала выучишь уроки.

— Не могу.

— Можешь.

Иван почувствовал, что сердце его замирает от страха, но проговорил громко и отчаянно:

— Не могу!

Аделаида крикнула:

— Можешь!

И — трах! — кулаком по столу.

Понимал Иван, что если сейчас отступит, то потом будет ещё труднее. И, закрыв от страха глаза, он крикнул:

— Не желаю!

Тишина.

Иван открыл один глаз и у самого носа увидел большущий кулак.

— Последний раз предупреждаю, — сквозь зубы произнесла Аделаида, — если ты сейчас же не станешь учить уроки, я за себя не отвечаю. Так стукну, что живым отсюда не уйдёшь!

— Ой-ой! — вскрикнул Иван и дёрнулся всем телом. — Ох! Ох! — И снова дёрнулся, ещё сильнее. — Ух! Ух! — И объяснил: — Началось. Сейчас меня часа три дёргать будет. Ох! Ох!

— Бух! — крикнула Аделаида и нанесла ему здоровенный удар по шее.

Иван стукнулся о стену так, что задребезжали стёкла в окне. Он лежал на полу и думал: «Ну что, крокодилова дочь? Попало тебе? Испугалась? Не знаешь, что и делать? А я лежу себе на здоровье».

— Ну как? — спросила Аделаида. — Живой?

— Живой-то живой, — ответил Иван, — но голова совершенно не работает. Что-то в ней треснуло.

— Склеим потом. Вставай.

— Не могу.

Взяла его Аделаида за шиворот, подняла, спросила:

— Ещё стукнуть?

Иван подумал и ответил:

— По-моему, не надо.

— Я тоже так считаю. Садись. Давай тетради, учебники, ручку. Что по арифметике задали?

— Вот этого я не помню.

— Зато я помню. Упражнение сорок третье. Приготовились. Начали.

«И откуда ты свалилась на мою голову? — с тоской подумал Иван. — Хоть бы ты заболела, что ли! А если Егорушкину на неё пожаловаться? Так, мол, и так, товарищ милиционер, избили. В голове трещина. Судить таких надо!»

— Ты же совсем не слушаешь! — рассердилась Аделаида. — А ну, слушай!

«Слушаю, слушаю, — насмешливо думал Иван. — Вот вызовут тебя в милицию, послушаешь». А вслух сказал:

— Не забыть бы мне сегодня в милицию зайти. Акт составить. Об избиении. Отвечать тебе придётся.

— За что?

— Так ведь… покалечила.

— Ваня! — сказала Аделаида. — Хватит! Ведь перед всем классом договорились, что жаловаться ты не будешь.

— А я и не жаловаться. Чего мне жаловаться? Просто милиция должна о всех хулиганах знать.

— Вань! Встань! — скомандовала Аделаида.

Иван тяжело поднялся, сказал:

— Интересно всё-таки получается. Чуть-чуть человеку голову не расколола да ещё командует!

— Вот что, — она положила ему на плечо свою тяжёлую руку. — Хватит. Мальчик ты не глупый. Выдумывать умеешь здорово. Ну чего ты? Скоро кончишь дурака валять?

— Скоро.

— А то ведь всем надоест с тобой нянчиться. Понял?

— Понял.

— Тебе хоть немного стыдно?

— Стыдно.

— Немного, средне или очень?

— Очень.

— Больше не будешь?

— Не буду! Не буду! Не буду! — крикнул Иван, расхохотался, бросился к окну и — прыг!

Выпрыгнул!

ПОГОНЯ. СНОВА НА КРАЮ ГИБЕЛИ

Оглядываясь через плечо, Иван видел, что Аделаида бежит за ним ровно, словно не торопясь.

— Куда? Куда? — спросил его сидевший на окне Колька.

И хотя Иван не ответил, Колька спрыгнул с окошка и помчался следом, на ходу спрашивая:

— А куда? А зачем?

Иван молчал: ему было трудно дышать.

Скоро к ним присоединился Паша.

— Куда? — спросил он, пристраиваясь за Колькой. — Зачем?

— Понятия не имею, — ответил Колька.

— Вы куда? — спросил Алик и, не дожидаясь ответа, бросился следом.

Улица кончилась, и они выбежали в поле. Иван обливался потом.

— Не могу больше! — крикнул Алик и остановился.

— Я тоже! — крикнул Паша и тоже остановился.

— Хватит тебе! — крикнул Колька и остановился. — Отдохни!

Тут Иван споткнулся и плашмя упал в пыль на дорогу. Упал и не встал. Лежал, вытянув руки и ноги, и не шевелился. Ему было всё равно. Пусть грузовик его давит, пусть лошадь с телегой через него переезжает!

И даже когда подошла Аделаида, он не пошевелился.