Многоцветная Земля

Пятясь от ведьмы, Ричард наткнулся на трухлявое дерево и вдруг понял, что ему нет защиты от настоятельного призыва, от искреннего сочувствия, словно живая вода, омывающего его надтреснутое, изгаженное нутро.

— Пойдем с нами, Ричард, — сказала она вслух. — Протяни руку тем, кто в тебе нуждается. Я могу тебя принудить, но лишь на время, до определенных пределов. Ты должен сам, по своей воле примкнуть к нашему делу. А в качестве отдачи получишь то, по чему так изголодалось твое существо.

— Черт бы тебя видал! — прошептал он.

Бедный мой измученный малыш! Ты погряз в своем эгоизме, ты дорого заплатил за свою безумную доверчивость! Среда вышвырнула тебя… Но твой грех все еще на тебе, как мой — на мне, и его искупление будет стоить тебе еще одной муки. Потери звездного корабля и всего, что составляло смысл твоей жизни, недостаточно, и ты это знаешь! Чтобы избавиться от презрения к самому себе, ты должен отдать всего себя. Не упирайся же, помоги друзьям, которые не могут обойтись без твоей помощи!

— Проклятье! — Ричард усиленно моргал, поскольку глаза туманила предательская влага.

Спаси людей.

— Ладно, — едва слышно выговорил он, не замечая устремленных на него взглядов. — Так и быть, пойду с вами. Если смогу, пригоню сюда машину. Но больше ничего не обещаю, слышите?

— И этого довольно, — обрадовалась мадам.

Песни и смех у большого костра стали стихать. Люди разбредались по темным углам и укладывались на ночлег. Низкорослая фигура приблизилась к мадам, четко вырисовываясь на фоне догорающего пламени.

— У меня все нейдет из головы ваша вылазка к могиле Корабля, — сказал Фитхарн. — Без нас вам не справиться.

— Да, — кивнул Клод. — Тебе известен самый короткий путь к Дунаю? В наше время его истоки находятся в Шварцвальде, а здесь — Бог их знает. Может, в Альпах, а может, и выше, у озера Констанца.

— Я не уполномочен помогать вам, — откликнулся фирвулаг. — Вы должны обратиться за разрешением к нашему королю.

ГЛАВА 2

Полноправный Властелин фирвулагов Йочи IV на цыпочках вошел в парадную залу своей горной цитадели и стал острым взглядом ощупывать сумрачные глубины огромной пещеры.

— Луло, ягодка моя! Где ты прячешься?

Послышался смех, напоминающий перезвон маленьких колокольчиков. Под красновато-бежевыми сталактитами, с коих свисали гобелены и трофейные знамена сорокалетней давности, скользнула тень. Существо, напоминающее большого мотылька, вылетело из парадной залы в боковое тупиковое помещение, оставляя за собой аромат мускуса.

Йочи пустился в погоню.

— Попалась! Теперь не прошмыгнешь!

Альков был освещен несколькими свечами в золотом подсвечнике. Кварцевые призмы покрывали все стены и в отблесках пламени светились белым, розовым, фиолетовым, словно внутренние грани гигантской жеоды. Пол устлан ворохами темных шкур. Одна из них пошевелилась.

— Вот ты где, проказница!

Йочи подкрался и двумя пальцами приподнял пушистое покрывало. Из-под него выглянула кобра по меньшей мере в руку Йочи толщиной и угрожающе зашипела.

— Ах, так! Хорошо же ты встречаешь своего повелителя!

На месте страшного черепа кобры возникла женская головка; волосы переливались разными оттенками, как змеиная шкура, глаза горели янтарным блеском, язык, высунутый из приоткрытых в улыбке губ, был раздвоенным.

Сладострастно застонав, король раскрыл объятия. Змея обрела женскую шею, плечи, нежные руки с тонкими извивающимися пальцами и стройное туловище.

— Лежи смирно! — приказал Йочи. — Я должен кое-что исследовать.

Он повалился на меховое ложе, и от взметнувшегося вихря заколебалось пламя свечей.

Послышался отдаленный зов трубы.

— О-о, черт! — взвыл властелин фирвулагов.

Его наложница Луло отпрянула и застыла, но так и не спрятала свой соблазнительный вилочковый язычок.

Труба заиграла ближе, за ней бухнул гонг, и от этих звуков растревоженно загудела гора. Сталактиты хрустального грота звенели, словно камертоны.

Йочи поднялся; игривое выражение сменилось маской отчаянной скуки.

— Проклятые первобытные! Все им неймется найти секретное оружие тану. Что поделаешь, я обещал Пейлолу их принять.

Змея-искусительница окончательно исчезла, уступив место маленькой пухлой самочке, совершенно голой, розовощекой и коротко остриженной. Надув губки и тряхнув белобрысыми кудельками, она прикрылась норковым палантином и протянула:

— Ну, это надолго! Хоть бы распорядился подать чего-нибудь съестного. Наши с тобой игры пробудили у меня волчий аппетит. Только, пожалуйста, никаких летучих мышей и вареных саламандр.