Многоцветная Земля

Крейн и его свита проследовали между рядами рамапитеков, и те зашагали рядом с халикотериями, сопровождая всадников по улицам спящего города. У рыночной площади, посреди которой плескался фонтан, подсвечиваемый снизу плававшими по воде фонарями, каптал Зденек отсалютовал Крейну и направился к темным казармам в сопровождении солдат Билли и Сиюн Киу — их ночная вахта закончилась. Глазам изумленных путешественников предстали дома, темные, если не считать мириады мерцающих огоньков на гребнях и по краям крыш, по верхним краям заборов и балюстрад. Архитектура в кварталах, где жили люди, была самой причудливой, в ход шли всевозможные строительные материалы: встречались здания из беленого камня, с каменным низом и деревянным верхом, глинобитные дома, как в библейские времена, с толстыми стенами для прохлады, черепичными крышами, глубокими лоджиями, утопавшими в тени и увитыми виноградом, небольшими двориками с пальмами, лаврами и душистыми коричными деревьями.

— Стиль рваных Тюдоров, — подвел итог своим наблюдениям Брайан. Несмотря на Изгнание за шесть миллионов лет до своего времени, человечество явно не потеряло чувство юмора.

Людей нигде не было видно. Зато то и дело попадались похожие на подростков рамапитеки в плащах разных цветов, сновавшие всюду с маленькими закрытыми тележками. Кошка сиамской породы прошмыгнула поперек главной улицы и скрылась в открытом окне дома.

Всадники приблизились к комплексу больших зданий у самой реки. Здания были построены из какого-то материала, похожего на белый мрамор, и отделены от остальной части города узорчатой стеной, в которой через определенные промежутки были сделаны проходы. Сверху стена украшена вазами с живыми цветами. Вместо светильников из металла или керамики обнесенную оградой территорию освещали настенные факелы, похожие на большие серебряные подсвечники. Здания увешаны гирляндами стеклянных фонарей. Их синие, зеленые и желтые огни разительно контрастировали с теплом и уютом масляных светильников на улицах внешнего города. Несколько штрихов были знакомы: водяные лилии в выложенных плитками бассейнах, вьющиеся желтые розы, отважно взбиравшиеся по фигурной мраморной решетке. Разбуженный появлением всадников соловей издал несколько сонных трелей и умолк.

Въехали во внутренний двор, окруженный со всех сторон украшенными причудливым орнаментом беловатыми, словно тронутыми инеем, зданиями. Большая дверь одного из зданий внезапно отворилась, и изнутри полилось золотистое сияние. Пленники замерли от удивления. Рамапитеки застыли. Из дома торопливо выбежали слуги (все до единого — представители человеческой расы) и принялись освобождать путешественников от сковывавших их цепей и помогать спешиться с халикотериев.

Затем из дверей нестройной толпой вышли двадцать или тридцать тану. Они смеялись, приветствовали Крейна на своем экзотическом языке, оживленно переговаривались по поводу вновь прибывших на стандартном английском с какими-то особенно музыкальными интонациями. На тану были тончайшие, как бы струящиеся мантии, одежды ярких «тропических» цветов с фантастическими ювелирными украшениями — высокими воротниками-наплечниками, расшитыми золотом и усыпанными драгоценными камнями, с лентами, свисавшими спереди и сзади и переливавшимися при малейшем движении. Разодетые так же, как тану, люди были поменьше ростом и носили не золотые, а серебряные торквесы. Брайан с интересом рассматривал привилегированных представителей человеческой расы. Судя по всему, они вели себя среди тану, как среди своих, и столь же оживленно обменивались впечатлениями о вновь прибывших.

Что же касается последних, то только Эйкен как ни в чем не бывало оглядывался по сторонам. В сверкающем костюме с многочисленными карманами, набитыми всякой всячиной, он носился по всему двору, отвешивая шутовские поклоны дамам тану, каждая из которых была почти на треть выше его ростом. Брайан стоял в стороне и наблюдал за происходящим. Тану явно стремились сгладить неловкость, шутили по поводу нелепости ситуации, всеми силами давали почувствовать вновь прибывшим, что их ждали и рады прибытию. Брайан не сомневался, что между тану идет обмен мысленными посланиями ничуть не менее оживленный, чем разговор вслух. «Интересно, — подумал он, — какой психический стимулятор действует на низших уровнях сознания, если даже молчаливый Раймо и обычно замкнутая и отрешенная Элизабет постепенно растаяли и оказались охваченными всеобщим оживлением».

— Нам бы не хотелось, чтобы вы чувствовали себя одиноким, Брайан.

Антрополог обернулся и увидел стройного мужчину тану, облаченного в простое синее одеяние, который смотрел на него с приветливой улыбкой. У него было красивое лицо, которое портили глубоко провалившиеся глаза и множество морщин у рта, как у Крейна. Брайан подумал, что морщины, должно быть, свидетельствуют о преклонном возрасте у тану, которые выглядят весьма моложаво. Волосы тану — цвета слоновой кости, а на голове у него красовалась небольшая корона из какого-то материала, похожего на синее стекло.