Множественные умы Билли Миллигана

Аллен получил работу в цветочном магазине в Ланкастере, и все шло хорошо. Тимоти, который любил цветы, делал большую часть работы; время от времени выходила Адалана, чтобы составить букеты. Аллен убедил хозяина магазина, что было бы неплохо повесить в витрине некоторые из его рисунков, а если что-нибудь удастся продать, он получит комиссионные. Идея делать деньги на продаже своих картин пришла Томми, и после того как были проданы первые несколько работ, Томми принялся усердно рисовать, тратя некоторую часть дохода на покупку красок и кистей. Он сделал десятки пейзажей, которые покупали охотнее, чем портреты Алле-на или натюрморты Денни.

Однажды в пятницу вечером, после закрытия магазина, хозяин, мужчина среднего возраста, позвал Тимоти в свой кабинет и стал к нему приставать. Испугавшись, Тимоти сошел с пятна и удалился в свой собственный мир. Денни поднял голову и увидел, что собирается сделать этот мужчина. Вспомнив, что было с ним на ферме, Денни закричал и убежал.

Когда в понедельник Томми пришел на работу, размышляя о том, будут ли сегодня проданы какие-нибудь из его картин, он обнаружил, что магазин пуст. Хозяин выехал, не оставив нового адреса и забрав все его картины с собой.

– Проклятый сукин сын, – кричал Томми у пустой витрины. – Я доберусь до тебя, негодяй!

Он поднял камень, бросил в витрину, и ему стало легче.

– Виновата прогнившая капиталистическая система! – сказал Рейджен.

– Не вижу логики, – возразил Артур. – Человек явно испугался, что все узнают о его гомосексуальных наклонностях. Что общего между экономической системой и непорядочностью испугавшегося человека?

– Стимул прибыли. Он отравляет умы молодых людей, таких, как Томми.

– Ну и ну! Я и не знал, что ты убежденный коммунист.

– Придет день, – сказал Рейджен, – и капитализм будет уничтожен. Ты, Артур, капиталист, я знаю. Но предупреждаю: вся власть перейдет к народу!

– Как бы то ни было, – сказал Артур скучным голосом, – но цветочного магазина больше нет, и кому-то придется искать другую работу.

Аллен нашел работу ночного санитара в доме престарелых, расположенном в восточной части Ланкастера. Это было современное низкое кирпичное здание со стеклянным вестибюлем, который всегда был заполнен пожилыми постояльцами в обязательных слюнявчиках, разъезжающими в креслах-каталках. Большая часть работы была не очень приятной, но Марк выполнял ее не жалуясь; он подметал, мыл шваброй полы, менял белье и выносил судна.

Артура заинтересовали медицинские аспекты этой работы. Когда он обнаруживал, что некоторые медсестры или санитарки бездельничают на работе, играя в карты, читая или подремывая, он сам делал обходы, ухаживая за больными и умирающими. Он выслушивал их жалобы, протирал инфицированные пролежни и вообще занимался этим с таким рвением, как будто это было его призванием.

Однажды ночью, наблюдая, как Марк, стоя на коленях, скребет пол в комнате, из которой кого-то вывезли, Артур покачал головой:

– И на это ты тратишь свою жизнь – ручной труд, чертова рабская работа, которую мог бы выполнять зомби!

Марк посмотрел на тряпку, потом на Артура и пожал плечами:

– Чтобы управлять судьбой, нужен выдающийся ум. Чтобы осуществлять планы, нужен дурак.

Артур вскинул брови. Он даже не предполагал, что Марк может такое выдать. Но это было еще хуже – видеть, как хорошие мозги пропадают на бездумной работе.

Артур покачал головой и пошел проведать пациентов. Было известно, что мистер Торвальд умирает. Войдя в комнату старика, Артур сел возле его кровати, как делал это каждую ночь в последнюю неделю. Мистер Торвальд рассказывал о своей юности в старой Англии, о том, как приехал в Америку и осел на земле в Огайо. Помаргивая слезящимися глазами с тяжело нависшими веками, он произнес еле слышно:

– Старый я стал… болтаю много.

– Ничего подобного, сэр, – сказал Артур. – Я всегда считал, что надо слушать пожилых людей, они мудры и обладают большим жизненным опытом. Ваши знания, которые невозможно записать в книгах, должны быть переданы молодым.

Мистер Торвальд улыбнулся:

– Ты хороший мальчик.

– Вам очень больно?

– Что толку жаловаться? Я прожил хорошую жизнь. Теперь вот помираю.

Артур коснулся высохшей руки.

– Вы хорошо умираете, – сказал он. – С достоинством. Я гордился бы таким отцом.

Мистер Торвальд закашлялся и указал на пустой кувшин для воды. Артур вышел, чтобы налить воды, а когда вернулся, то увидел, что мистер Торвальд смотрит в потолок невидящими глазами. Артур постоял молча, глядя на безмятежное старое лицо. Потом смахнул волосы с лица старика и закрыл ему глаза.

– Аллен, – прошептал он, – позови медсестер. Скажи им, что мистер Торвальд скончался.

Аллен встал на пятно и нажал кнопку над кроватью.

– Так полагается, – прошептал Артур, отступая.

Аллен подумал, что голос Артура охрип от волнения. Но он знал, что этого не может быть. Прежде чем Аллен успел о чем-то его спросить, Артур ушел.

Работа в доме престарелых продлилась три недели. Когда администрация узнала, что Миллигану только шестнадцать, было заявлено, что он слишком молод, чтобы работать в ночную смену, и Аллена уволили.