Моби Дик, или Белый Кит

Матрос-таитянин(лежа на циновке). Благословенна будь святая нагота наших танцовщиц! Хива-Хива! О ты, окутанный туманным покрывалом, высокими пальмами поросший Таити! Вот и сейчас я отдыхаю на твоей циновке, но уж нет подо мной твоей мягкой почвы! Я видел, как плели тебя в лесу, циновка! Ты была зеленой в тот день, когда я принес тебя из лесу; а теперь ты вытерлась и пожухла. Горе нам! Ни ты, ни я, мы не можем снести такой перемены! Что же будет с нами, когда мы очутимся на небе? Но что я слышу? Так ревут бешеные потоки, низвергаясь по утесам с вершины Пирохити и затопляя селения! Вот так рвануло! Встанем во весь рост навстречу ветру! (Вскакивает на ноги.)

Матрос-португалец. С какой силой ударяют в борт волны! Готовься, ребята, сейчас будем брать рифы! Ветры только еще скрестили шпаги, а теперь вот начнется самая потеха.

Матрос-датчанин. Потрескивай, поскрипывай, старая посудина! Покуда ты скрипишь, ты жива. Молодчина! Старший помощник направил тебя как надо. Он испугался не больше, чем форт, поставленный у входа в Каттегат, чтобы палить по Балтике из пушек, у которых на исхлестанных штормами жерлах запеклась морская соль!

4-й матрос с Нантакета. Да, только и он ведь исполняет приказ. Я слыхал, как старый Ахав учил его всегда резать шквал — вроде как палят из пушки по водяному смерчу, — прямо ударить судном шквалу в самое сердце!

Матрос-англичанин. Вот это я понимаю! Да, наш старик — парень что надо. Уж мы ему добудем этого кита!

Все. Верно! Верно!

Старый матрос с острова Мэн. Ух, как дрожат наши три сосны! Сосна труднее другого дерева приживается на чужой почве, а здесь у нас только и есть почвы, что бренная матросская плоть — тлен да прах. Было прахом — будет прахом. Эй, рулевой! Крепче держи руль! В такую погодку разрываются храбрые сердца на берегу и раскалываются в море крутоносые корабли. Взгляните-ка, ребята, у нашего капитана есть родимое пятно, а вон там, в небе, другое такое же: вон, вон светится бледным светом, а кругом-то все черно, хоть глаз выколи.

Дэггу. Ну так что ж? Кто боится черного, тот боится меня! Я сам вырублен из цельного куска черноты!

Матрос-испанец(в сторону). Опять он кичится своей силищей. А тут еще старая обида гложет мне сердце. (Подходит к Дэггу.) Что верно, то верно, гарпунщик, твоя раса — это черное пятно на человеческом роде, чернее дьявола, не в обиду тебе будь сказано.

Дэггу(зловеще). Меня не обидишь.

Матрос из Сант-Яго. Испанец спьяну ума лишился. Да только откуда бы? Выходит, у него в голове жидкое пламя нашего старого Могола не сразу расходилось.

5-й матрос с Нантакета. Что это сверкнуло? Верно, молния?

Матрос — испанец. Да нет, это Дэггу оскалил зубы.

Дэггу(бросается на него). А ты у меня сейчас все свои зубы проглотишь, мелюзга! Белая шкура — бледная немочь!

Матрос-испанец(не отступая). Ох, с каким же удовольствием я всажу в тебя нож! Каланча трусливая!

Все. Дерутся! Дерутся!

Тэштиго(выпуская дым). Внизу драка и наверху драка, там боги, тут люди, любят пошуметь — и те и другие. Пуф-ф!

Матрос из Белфаста. Драка! Ур-ра! Святая дева, драка! Бей его!

Матрос-англичанин. По правилам! Отберите у испанца нож! В круг, становитесь в круг!

Старый матрос с острова Мэн. Стали в круг, как по команде. Вот оно, кольцо горизонта! В этом кольце Каин поразил Авеля. Отличная работа, правильная работа! А если нет, то для чего же ты, бог, создал это кольцо?

Голос старшего помощника со шканцев. Марсовые к вантам! Убрать брамсели и бом-брамсели! Взять рифы у марселей!

Все. Шквал! Шквал идет! Живей, красавцы! (Разбегаются.)

Пип(в страхе забился под шпиль). Красавцы? Хороши красавцы, господи спаси! Трах-бах! это кливер-леер лопнул. Бум-бах! Господи! Забейся поглубже, Пип, это спускают бом-брам-рей. Здесь еще пострашнее, чем ночью в январскую бурю в лесу! Разве тут хватит духу лазить за каштанами? А вот они лезут и ругаются на чем свет стоит, а я сижу здесь. Им же лучше, они уже на полдороге к небесам. Держись крепче! Ух ты! Ну и шквал! Но эти люди, они еще пострашнее — еще хуже белых штормовых валов. Белые валы, Белый Кит — чур меня, чур! Послушал я тут, как они толковали о Белом Ките, — чур, чур меня! — вот только недавно, нынче вечером, а уж меня всего трясет, не хуже, чем мой тамбурин. Этот старый аспид заставил всех поклясться, что они с ним заодно! О, большой белый бог где-то там в темной вышине, смилуйся над маленьким черным мальчиком здесь внизу, спаси его от всех этих людей, у которых не хватает духу бояться!

Глава XLI Моби Дик