Мобилизация организма. На что способно наше тело в экстремальных условиях

Тема диссертации была только началом, она послужила запалом. То, что я переживал по отдельности, вдруг сложилось в цельную мозаику, и передо мной развернулась неожиданная динамика. Самое необычное во всей этой истории – то, что уже в мае 1987 года я получил место ассистента в рабочей группе Карла Кирша. Кирш долго держал это место вакантным, так как, по его мнению, не было достойных кандидатов, и он придерживался – исходя из опыта – железного принципа: лучше вообще не иметь ассистента, чем брать неподходящего человека. Разумеется, бесконечно тянуть с этим вопросом тоже было нельзя, так как в противном случае место могли просто ликвидировать или отдать другой рабочей группе. Его заботами наша совместная работа в рамках подготовки моей диссертации оказалась целенаправленной, и он понимал, что охотно возьмет меня, но не мог этого сделать, так как я еще не был к этому готов; но действовать надо было быстро, чтобы не потерять место. Тема эта каким-то образом сильно его заинтересовала, и однажды, весной 1987 года, он спешно позвонил мне и спросил: «Есть ли у Вас свидетельство о геологическом образовании?» Это было гениальное решение. Я подал заявление вместе с дипломом и в мае 1987 года был принят на должность геолога в Физиологический институт, хотя еще не завершил медицинское образование. Изучив правила замещения вакантных должностей в Свободном университете Берлина, Кирш узнал, что для приема на работу требуется только диплом об образовании, не обязательно профильном. Как я убедился в последующие годы, Кирш обладал великим даром находить неординарные решения, особенно в тех случаях, когда на пути к цели возникали бюрократические препоны. Превосходный пример этой способности был явлен спустя несколько месяцев после моего назначения в рабочую группу. Одна лаборантка изъявила желание поставить зеркало в раздевалку. Соответствующее заявление было направлено руководству и сразу же отклонено. Тогда Кирш заказал для Физиологического института «человеческий рефлектор», и эта просьба была немедленно удовлетворена.

Вскоре состоялось наше совместное научное «боевое крещение». В 1988 году – я к этому времени уже сдал государственные экзамены и получил разрешение на врачебную практику – должна была состояться научная экспедиция в Гану, в Субсахару. Общество технического сотрудничества (ОТС), ныне Общество международного сотрудничества (ОМС), попросило провести исследование условий труда на ганских золотых приисках. В этих условиях играли роль как физические и климатические нагрузки на приисках и вне их, так и состояние здоровья и питание работников. Важная и интересная тема, прекрасный старт для меня в области физиологии человека в экстремальных условиях окружающей среды.

После работы в рудниках, которая напомнила мне мои прежние геологические изыскания, я занялся научным исследованием темы высотной физиологии в работах Натана Цунца, а в девяностые годы сосредоточился на приспособлении человека к умеренным и экстремальным высотам в Альпах и Андах при длительных физических нагрузках и в условиях изоляции. В частности, я исследовал синтез и секрецию кроветворного гормона эритропоэтина, больше известного по аббревиатуре ЭПО. Так как к тому времени были получены данные о том, что в условиях невесомости выработка этого гормона уменьшается, я смог провести соответствующие исследования на космических кораблях «Шаттл» и «Союз». Так после исследований в глубине рудников, после изучения выносливости в условиях высокогорья я, наконец, оказался в космосе. В 1997 году, будучи в доцентуре, я свел воедино данные моих лабораторных и полевых исследований и в том же году получил должность приват-доцента. Теперь передо мной, как и перед всяким уважающим себя приват-доцентом, встал вопрос: когда, как и насколько успешно я стану профессором?

В моем случае самым интересным было «как», поскольку раньше начавшиеся исторические события по необходимости оказали влияние на мое становление как ученого: падение стены в 1989 году, последующий выбор Берлина в качестве места пребывания правительства, а также учреждение Немецкого агентства по исследованию космического пространства (НАИКП). НАИКП, находившееся в Бонне, стало организационно и по существу преемником НОИИАКА и уполномоченным органом Федерального министерства исследований и технологии в сфере космических исследований. Задачей НАИКП стало, по поручению федерального правительства, планирование германской космонавтики, проведение немецких программ космических исследований, а также распределение заданий и ассигнований в рамках имеющихся средств, например финансирование университетов, защита интересов немецкой космонавтики в международной области, особенно в сотрудничестве с Европейским космическим агентством. После того как канцлер Коль и Горбачев договорились об объединении Германии, впереди замаячила перспектива совместной космической миссии («Мир-92»).