Мобилизованная нация. Германия 1939–1945

Теперь, в ноябре 1939 г., на голландской границе органы схватили двух британских агентов, и СМИ ограничились лишь тем, что указывали в качестве виновных – как потом выяснилось, безосновательно – британских и еврейских поджигателей войны. Однако новых погромов не последовало. Вместо яростной атаки, которой с дрожью ожидали Виктор Клемперер и Йохен Клеппер, постаревшая еврейская община, состоявшая из тех, кто не пожелал или не сумел эмигрировать, сделалась объектом множества разных мелких ограничений. В период между погромами 9 ноября 1938 г. и началом войны правительство издало 229 указов, направленных против евреев. Между сентябрем 1939 г. и осенью 1941 г. разные структуры выработали особые антиеврейские варианты всех новых мер, вводимых для регламентации жизни германского тыла, и опубликовали 525 декретов по ограничению повседневной жизни евреев. Им, в частности, запретили покупать нижнее белье, обувь и одежду даже для подрастающих детей. Всех обязали сдать радиоприемники и проигрывающие устройства для пластинок. По собственным меркам нацистов, подобную реакцию можно считать чрезвычайно сдержанной по отношению к общественной группе, которую они выставляли в первую очередь ответственной за обе войны. Учитывая склонность Гитлера корректировать антисемитскую политику в связи с международными отношениями, такую сдержанность следует, очевидно, рассматривать в свете остававшейся у него в то время надежды договориться с Британией и Францией[183].

Часть II Хозяева Европы

4 Прорыв

Только забрезжил рассвет 10 мая 1940 г., а Паульхайнц Ванцен уже понял, что не уснет. Подушка не могла заглушить постоянного гула авиационных моторов. Когда газетчик встал, то увидел уходящие в небо над крышами домов силуэты бомбардировщиков и истребителей, взлетавших с двух аэродромов Мюнстера. Едва добравшись до бюро, Ванцен включил радио. Не успел он дослушать новости, как зазвонил телефон – Министерство пропаганды раздавало инструкции по подготовке специального выпуска. Поскольку телефон трезвонил не умолкая, Ванцену едва удалось набросать редакционную статью. Гражданское начальство всех мастей в Мюнстере пыталось разобраться в происходящем. Как далеко продвинулись немецкие войска? Оказывает ли неприятель противодействие? Правда ли, что и Италия вступила в войну? От звонившего сотрудника СД Ванцен узнал, что накануне вечером военное командование запоздало с приказами о начале наступления, поэтому полиции пришлось собирать солдат по кинозалам, театрам и пивным. Потом вернулся первый самолет с грузом из трех убитых и восьми раненых немцев из числа участников штурма голландского аэродрома Ипенбург под Роттердамом. В 11:00 из Министерства пропаганды поступили указания для прессы с сообщением о том, будто «Голландия и Бельгия сделались новыми объектами нападения западных держав. Английские и французские войска вступили в Голландию и Бельгию. Мы наносим ответный удар». Цель союзнических армий – «вторгнуться в Рур». Во второй половине дня Ванцену вновь позвонили из СД с вопросом «насчет настроений среди населения»; они там, похоже, надеялись, что журналист приложил ухо к земле[184].

Вечером германское радио передавало первые сводки с мест боев, доводя до сведения граждан вести о начале генерального немецкого наступления на западе и о том, что фюрер отправился на фронт. Покинув наэлектризованную атмосферу кабинета, Ванцен очутился совсем в ином мире. «На сцене улиц Мюнстера, – отмечал он в тот вечер, – ничего не изменилось, всюду царили спокойствие и мир», только очереди в газетные киоски говорили о происходящих событиях. Паульхайнц пребывал в уверенности, что ночью Мюнстер будут бомбить. «Если англичане не смогут сделать этого, – заключил он твердо, – тогда войну они, считай, уже проиграли»[185].