Мобильник

Какое-то мгновение все молчали. Клай просто потерял дар речи. Представил себе Алису, скинувшую с себя платье, в белых трусиках и бюстгальтере, с широко раскрытыми, вылезающими из орбит глазами, придающими ей сходство с бумажной куклой. Воображение художника, всегда точное в деталях и всегда готовое услужить, добавило бирки — полоски бумаги[45] на плечах и нижней части ног. «Картинка» получилась шокирующей не из-за сексуальности, а в силу ее отсутствия. Вдалеке, шум едва донесся до них, что-то взорвалось.

Том нарушил молчание, за что Клай мог его только поблагодарить:

— Готов спорить, одна пара моих джинсов отлично тебе подойдет, если ты подвернешь штанины на манер манжет. — Он встал. — Знаешь, я думаю, ты будешь даже очень изящно в них смотреться, как Гек Финн в спектакле «Большая река», поставленном в женской школе. Пойдем наверх. Я приготовлю тебе одежду на утро, а потом отправлю тебя в спальню для гостей. Пижам у меня достаточно, просто море пижам. Тебе нужен «Коулман»?

— Я… думаю, фонарика хватит. Так я могу идти спать?

— Да. — Он взял один фонарик себе, второй передал Алисе. Похоже, хотел что-то сказать насчет маленькой кроссовки, когда она забрала ее со стола, но передумал. Сказал другое: — Ты сможешь и помыться. Воды много не будет, но сколько-то из кранов вытечет даже с отключенным электричеством. Я уверен, мы можем позволить себе набрать раковину воды. — Поверх ее головы он посмотрел на Клая. — В подвале у меня всегда ящик с питьевой водой, так что от жажды мы не умрем.

Клай кивнул.

— Спокойной ночи, Алиса.

— И тебе того же, — рассеянно ответила она, потом добавила, еще более рассеянно: — Приятно было с тобой познакомиться.

Том открыл перед ней дверь. Лучи фонарей заплясали в коридоре. Потом дверь закрылась. Клай услышал их шаги на лестнице, потом над головой. Услышал, как бежит вода. Ждал урчания воздуха в трубах, но вода перестала течь раньше. Раковину, сказал Том, столько воды она и получила.

Клай тоже был в пыли и крови, которые ему хотелось смыть (как и Тому, полагал он), но он предположил, что на первом этаже тоже есть ванная, и если Том аккуратен во всем, а в этом, похоже, сомневаться не приходилось, то вода в унитазе наверняка будет чистой. И, разумеется, вода была и в сливном бачке.

Рафер прыгнул Тому на колени и начал вылизывать лапы в белом свете лампы Коулмана. Несмотря, на низкое шипение лампы, Клай слышал, как мурлычет кот. Для Рафа жизнь по-прежнему была медом.

Он подумал об Алисе, вращающей крошечную кроссовку, и задался вопросом, может ли пятнадцатилетняя девочка испытать нервный срыв.

— Не глупи, — сказал он коту. — Конечно же, может. Такое случается постоянно. На эту тему каждую-неделю снимают фильм.

Рафер смотрел на него, зелеными, мудрыми глазами и. продолжал вылизывать лапу. «Скажи мне больше, — вроде бы говорили эти глаза. — Тебя, били, когда ты был р-р-ребенком? У тебя возникали сексуальные мысли о твоей матер-р-ри?»

Оно пахнет моей матерью. Ее духами.

Алиса — бумажная кукла с бирками па плечах и ногах.

«Не говор-р-ри ер-р-рунду, — казалось, читал он в зеленых глазах Рафера. — Бир-р-рки на одежде, не на куклах. Что ты за художник?»

— Безработный художник, — ответил он. — А теперь заткнись, хорошо? — Он закрыл глаза, но от этого стало только хуже. Теперь зеленые глаза Рафера, лишившись тела, плавали в темноте, как глаза Чеширского кота Льюиса Кэрролла: «Мы тут все сумасшедшие, дорогая Алиса». И на ровное шипение лампы Коулмана по-прежнему накладывалось мурлыканье Рафера.

9

Том отсутствовал пятнадцать минут. Когда вернулся, бесцеремонно сбросил Рафа со своего стула и отхватил большущий кусок сандвича.

— Она спит, — сообщил Том. — Переоделась в мою пижаму, пока я ждал в коридоре, а потом мы вместе выбросили платье в мусорное ведро. Думаю, она заснула через сорок секунд после того, как ее голова коснулась подушки. Выбросив платье, она подвела под днем черту, я в этом уверен. — Пауза. — Оно действительно ужасно пахло.

— Пока тебя не было, я выдвинул Рафа в президенты Соединенных Штатов. Его избрали без голосования, на основании всеобщего одобрения.

— Хорошо, — кивнул Том. — Мудрый выбор. И чьим одобрением он заручился?

— Миллионов. Всех, кто еще остался в здравом уме. Они послали мыслебюллютени. — Клай широко раскрыл глаза и постучал себя по виску. — Я могу читать мы-ы-ы-ы-с-с-сли!

Том перестал жевать, начал снова… но медленно.

— Знаешь, с учетом ситуации, это совсем не забавно.

Клай вздохнул, отпил ледяного чая, заставил себя откусить кусок сандвича. Сказал себе, что должен думать о сандвиче как о топливе для тела, если только так и можно доставить его в желудок.

— Да. Пожалуй, не забавно. Извини.

Том чокнулся с ним стаканом, прежде чем выпить чая.

— Все нормально. Я ценю стремление поднять наш боевой дух. Слушай, а где твой портфель?

— Оставил на крыльце. Хотел, чтобы обе руки были свободными, когда мы проходили коридором смерти Тома Маккорта.

— Тогда с ним все в порядке. Слушай, Клай, я сожалею, что все так вышло с твоей семьей.