Мода на невинность

– Я тоже! – Я уже не могла находиться с ним рядом, вскочила и бросила в него томик Вийона. – Скорее бы вы сдохли...

Книжка, перевернувшись в воздухе, попала почему-то прямо в лоб невинному Косте. Он вскрикнул, как заяц, и убежал. И я тоже убежала, даже не думая о том, что придется мне выслушать от Марка, я думала только о том, чтобы поскорее Вадим Петрович оказался в аду. Там ему самое место!

Вечером мы говорили с Инессой. Она пришла поздно и вся была еще в мыслях о социально-политическом устройстве России – они в тот день в редакции обсуждали статью одного очень умного человека, который утверждал, что будущее нашей страны в ее прошлом.

– Скоро крестьяне опять пересядут на лошадей, строить будут только из дерева, а глобальное потепление – полная ерунда, его придумали капиталисты в коммерческих целях... – бормотала она, бегая по своей комнате.

Я держала в ладонях сердоликового котенка и с каким-то болезненным наслаждением любовалась его хитрой мордашкой. Удивительно талантливая скульптура...

– С Вадимом Петровичем сегодня говорила... – пробормотала я как бы между прочим. Инесса тут же остановилась, пристально посмотрела на меня.

– Что? И ты молчишь! Ах, пожалуйста, оставь в покое эту дурацкую игрушку, расскажи мне все... Как ты держалась?

– Я держалась хорошо, – сообщила я с усмешкой, – только пострадали невинные... Нет, не пугайся, я хотела кинуть в Вадима Петровича книжкой, а попала в Костика, нашего дурачка.

– Н-ну, твои способности к метанию я знаю хорошо... А что ему надо было?

– Вадиму Петровичу? Известно что... Прощения и примирения. Нет, в этот раз он сообщил мне, что решил свести счеты с жизнью, раз я его отвергаю.

– Чушь! – быстро произнесла Инесса. – Типичный шантаж.

– Да-да, я тоже так подумала... Он будет преследовать меня бесконечно, я знаю.

– Ты погоди, мы что-нибудь придумаем, – решительно сказала она, обняв меня за плечи. – Что-нибудь особенное, радикальное, что раз и навсегда избавит тебя от этих мучений.

– Я, кажется, догадываюсь, потому что «раз и навсегда» – это...

– Дурочка, почему ты все время о мрачном! Идем-ка на балкон, подышим свежим воздухом.

Мы вышли на наш старый балкон в стиле барачного барокко. Было совершенно темно и тихо, в конце улицы, среди листвы, горел одинокий фонарь да светила лампочка на веранде Потаповых.

– А вдруг и правда он на себя руки наложит? – шепотом спросила я.

– Ерунда. Очень маловероятно, – твердо ответила Инесса.

– Но все-таки шанс есть?

– Н-ну...

– Шанс есть, – шепотом подтвердила я, чтобы тетя Зина не слышала нас с соседнего балкона. – Я желаю ему смерти, но так... абстрактно. Сегодня вечером я думала, что будет, если он умрет, испытаю ли я облегчение.

– И?.. Впрочем, не отвечай, я и так знаю – не испытаешь.

– Правда, – с отчаянием согласилась я, собираясь расплакаться. – Есть что-то такое... внутри меня, от чего мне никогда не избавиться. Будь он хоть трижды мертв...

– Перестань, – ущипнула меня Инесса. – Посмотри лучше, какая замечательная ночь!

– Сверчки поют...

На крыльцо соседнего дома вышла Люсинда и выплеснула что-то из ведра на землю.

– Вот кто не страдает, – пробормотала я.

Атласный халат Люсинды переливался в темноте фосфоресцирующим светом.

– Почему ты так думаешь? Страдают все, – философски заметила Инесса, закурив тонкую ментоловую сигаретку.

– И она? – кивнула я на дом напротив.

– Да. Только это дела давно минувших дней, сейчас у нашей соседки все хорошо, но были времена... Мы ведь с ней в одном классе учились.

– Да что ты! – ахнула я. – Не может быть!

– Только не говори мне, что я выгляжу гораздо моложе Люси, – кокетничая, важно произнесла Инесса. – Она хоть и толстая, но старухой не выглядит.

– Да, но... вы такие разные. Вы очень разные, вас даже в одном классе невозможно представить! «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань...»

– Господи, ты такая болтушка! – хихикнула Инесса. – Но тем не менее... – Она снова стала серьезной. – Сразу после школы они с Мишей Потаповым поженились, и началась череда страданий.

– Он ее бил? – с ужасом спросила я.

– Нет, что ты... Очень долго у них не было детей. Нечто гинекологическое... Больше десяти лет Люсинда, как ты ее называешь, страдала и переживала, и если б не поддержка Миши... Было опробовано все – и достижения современной медицины, и народные средства, и еще черт знает что... А потом неожиданно появилась Милка – уж не знаю, в результате ли заговора или нового лекарства, и наша Люся успокоилась.

– Замечательно... – пробормотала я. История толстой Люсинды меня мало трогала.

– Вот сволочь... – неожиданно воскликнула Инесса, взмахнув сигаретой. – Ты посмотри! – Она указала куда-то в темноту. Первая моя мысль была о Вадиме Петровиче, но я увидела спешащего куда-то Глеба.

– Куда это он? – удивилась я. – Так поздно...

– На свидание, полагаю, – недовольно произнесла Инесса. – Я ее видела. Настенькой зовут.

– Так позови его, верни! Ему еще рано... на свидания.

– Вот еще. Он свободный человек, – неожиданно вздохнула она. – Сам разберется...