Мода — политика — гигиена: формы взаимодействия (на материале советских женских журналов и журналов мод 1920–1930-х годов)

Кроме того, на страницах журналов осуществляется попытка идеологического переформулирования не только недавней (дореволюционной), но и всей предшествующей моды. История моды подвергается проверке на политическую благонадежность, при этом «гигиенические несоответствия» преподносятся как следствие классового неравенства[29]. У журнальных экспертов есть «идеологически близкие» и «идеологически чуждые» периоды в «истории костюма». Так, безоговорочное приятие вызывают одежды Древней Греции (освобождение тела от гнета одежды) и Французской революции (свободный крой и отмена корсета, короткие волосы), т. е. модные тенденции описывались через идеологически окрашенные метафоры. Например: «Короткая прическа стала модной опять во времена Революции… Подстриженные волосы снова подверглись гонению во времена Реставрации. Напрасно старались позже… восстановить легкую прическу революции» [Журнал для женщин 1926 № 2: 20]. Положительно оценивался также и (древне)русский национальный наряд (косоворотка) — за гигиеничность и удобство. Высмеиванию подвергались наряды XVII и XVIII веков — за роскошь и излишества. Но основным камнем преткновения была, безусловно «недавняя» мода конца XIX — начала XX века, точнее, ее знаковые атрибуты: корсеты, кринолины, шлейфы, шляпы, сложные прически.

Также важно отметить, что на описанные выше оппозиции накладывается еще и противопоставление «Запад!мы», которое далеко не всегда сводится к сравнению «чужого» и «своего». Отношение к западным модным тенденциям[30] в описываемый период носило амбивалентный характер. Прежде всего, в журналах публиковались и обсуждались сведения о модных тенденциях из-за рубежа, чаще всего из Парижа, изредка — из Нью-Йорка, Лондона, Берлина (постоянная рубрика «Парижские письма» в журнале «Искусство одеваться»; статьи за подписью «Парижанка» в «Женском журнале», «Искусстве одеваться», «Модах сезона» и др.). Тон этих заметок и система аргументации авторов достаточно часто демонстрировали приятие, а иногда и пиетет перед западной (парижской) модой.

Прежде всего она отвечала представлениям советских гигиенистов о полезности для здоровья, удобстве, рациональности. Кроме того, она репрезентировала такие положительно оцениваемые тенденции, как пропаганда здорового образа жизни и занятия спортом[31]. Так, в рубрике «Парижские письма» мы читаем: «Спорт радикально видоизменяет женский силуэт. Бюст ее (современной француженки. — Т.Д.) как бы уменьшился, ноги сделались более стройными и упругими, а руки — более мускулистыми и цепкими… Короткая юбка обеспечивает легкость движений…»; «…приветствуя с т. 3. гигиены и спорта короткую юбку наряду с уничтожением корсета…» [Искусство одеваться 1929 № 3:15; 1928 № 7].

И наконец, в дискурсе западной моды латентно присутствовала идея женской эмансипации, безусловно разделяемая журнальными авторами и отвечающая духу 1920-х годов. Идея женского освобождения, в том числе и благодаря свободной одежде, противопоставлялась пониманию одежды как одного из атрибутов закабаления женщины. Как писала В. Инбер (фельетон «На волоске от истины»), «Женщина, притянутая за свои длинные волосы к семейному очагу…» [Женский журнал 1926 № 2:17].

Однако, как и в обсуждении отечественной моды, в дискурсах, касающихся западных модных тенденций, зачастую присутствовала критика — того же, что страницей раньше безоговорочно поддерживалось (это вообще весьма характерное явление для женских журналов конца 1920-х — начала 1930-х гг.). Так, периодически появляется осуждение мини-юбок и тотальной стрижки волос. Неприятие коротких нарядов (а также косметики, высоких каблуков, шелковых чулок, «утягивающего» белья), как правило, получает гигиеническое обоснование — они вредны для здоровья. Реплики же в защиту кос обычно носят «эстетический» характер — длинные волосы жалко, это красиво и женственно. Например, появляются сообщения о выставках женщин, имеющих длинные волосы, победительницы которых получали большие денежные призы. (См. журнальную фотографию и подпись к ней: «Выставка устроена с целью протеста против стрижки волос…» [Искусство одеваться 1928 № 4:17].)