Мода в саване

— Ты не из тех, кому можно поплакаться в жилетку, правда? — усмехнулась она. — Ты выглядишь так, будто тебя уже тошнит. Все в порядке, птенчик мой. Я просто хотела рассказать, что меня тянет покончить с собой, потому что Джорджия Уэллс увела у меня кавалера. Скажи хотя бы, что ты мне сочувствуешь. Если бы я сообщила, что прогорела или растянула лодыжку, ты бы уже хлопал крыльями, словно мамаша над цыпленком.

— Квочка, — рассеянно поправил ее Кэмпион. — Мамашу цыпленка зовут квочка. Что значит «увела»? Она его обольстила или взяла измором? Я хотел уточнить — он сам вокруг нее крутится или просто стесняется ее прогнать?

Вэл вновь откинулась на спинку кресла. Сигарета задрожала в ее пальцах, и она словно удивилась собственной слабости.

— Нет, — сказала она после паузы. — По-моему, тут все вполне искренне. Такое тоже случается. Она просто свела его с ума. Он сложил то, что знал обо мне, с тем, что увидел в ней, если ты понимаешь, о чем я.

Мистер Кэмпион понял и, не скрывая своего удивления, бросил на нее пристальный взгляд. Его всегда поражала ее неожиданная прозорливость. Впрочем, напомнил он себе, это всего лишь догадка, случайное столкновение с истиной.

— Он явно плохо разбирается в женщинах, — заметил он. — Джорджия его многому научит.

Вэл молчала, и он продолжил, забыв о ней. Разумеется, он помнил, что сестра сидит рядом, но сейчас воспринимал ее скорее как еще одну грань себя.

— Подобным типам стоит влюбиться несколько раз, только тогда они и взрослеют. Он, конечно, на ней не женится… из-за Рэмиллиса. Лучше бы женился — этот благородный сентиментальный тупица теперь будет черт знает сколько лелеять свое разбитое сердце.

Вдруг он увидел белое лицо Вэл, две слезинки, катящиеся по щекам, и подскочил на месте.

— Боже мой, милая, прости меня! Я думал вслух. Забыл, что все это непосредственно касается тебя. Я идиот. Вэл, прости, ради бога. Я болван. Что будем делать? Хочешь, утопим ее в Риджентс-канале? Кстати, что она сама делает? Благосклонно принимает ухаживания?

— О нет. — Вэл скривилась. — Ты ее недооцениваешь. Это не в ее стиле. Джорджия — любит. Как обычно. Она безумно, бесконечно, фантастически влюблена. Она — вихрь, ураган! Приходит ко мне и часами об этом рассказывает. Сегодня я сбежала с Гайоги, только чтобы от нее скрыться. Она просто душераздирающе искренна, это совершенно невыносимо.

Мистер Кэмпион был слегка шокирован, и сочувствие в нем несколько угасло.

— Не очень-то благородно с твоей стороны так говорить, — заметил он. — Все-таки вы, женщины, бываете ужасно вульгарными.

— Это не вульгарность, а подлость, — холодно ответила Вэл. — Она, как всегда, надеется, что не расстраивает меня, и изо всех сил старается расстроить. Я прекрасно знаю это чувство. Это делается неосознанно.

Мистер Кэмпион не стал комментировать услышанное.

— А Рэмиллис в курсе? — спросил он после паузы.

— О да. Джорджия словно полыхающий дом — его не утаишь ни от прохожих, ни от хозяина в библиотеке. Рэмиллис знает больше, чем кто-либо.

— И что он делает?

— Не знаю, — напряженно произнесла Вэл. — Он все-таки очень странный. Когда мне удается заставить себя послушать Джорджию, я понимаю, что она боится Рэмиллиса. Говорит, что он жутко ревнует и держится пугающе спокойно, но это может значить что угодно — или не значить ничего. Он, кажется, рассчитывает поскорее уехать к Тартонам. Джорджия от этой идеи не в восторге. Она говорит, что если уедет туда, то обратно он ее уже не выпустит. Это будет не очень удачный ход, потому что шумиха вокруг «Возлюбленной» понемногу спадает, — если бы она по-прежнему гремела, Джорджию могли бы отпустить на месяц, но сейчас я сомневаюсь, что спектакль продержится без нее целый сезон. Хотя, возможно, и продержится. Постановка-то хорошая.

— Шесть недель, — задумчиво сказал мистер Кэмпион. — Кажется, я недооценивал сэра Рэмиллиса. Великая страсть к тому моменту как раз поутихнет. Подобные страсти быстро затухают, так ведь?

Он замолчал. Вэл смотрела на него испытующе, но без всякого сочувствия.

— Ты забываешь про Алана, — сказала она. — Алан тоже в этом участвует. И он совсем не такой. Все не так просто, дорогой мой, а жаль. Они уже не дети. Все может обернуться по-другому, намного серьезнее.

— Ты имеешь в виду, что Рэмиллис разведется с ней?

— Только не из-за Алана. Ты его плохо знаешь — он никогда не даст повода. Он такой идеалист.

— Ну, тогда все закончится тихо и неприятно, и тебе придется потом собрать обломки, — сказал Кэмпион, слегка раздраженный такой несправедливой, по его мнению, оценкой его интеллектуальных способностей.