Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

В 1959 г. Шик, являвшийся уже кандидатом в члены Центрального комитета компартии Чехословакии (ЦК КПЧ), впервые оказался в капиталистическом мире благодаря тому, что был включен в делегацию, отправившуюся на съезд французских коммунистов. Изобилие товаров в парижских магазинах произвело на него настоящее шоковое воздействие. Оказалось, что капиталистическая система благодаря быстрому экономическому росту послевоенных десятилетий стала совершенно не похожа на ту, которую он помнил по временам своей молодости, пришедшейся на эпоху Великой депрессии. Таким образом, возможность сравнения трудностей социализма с успехами капитализма начинала всерьез настраивать на реформаторский лад.

В это время у Шика как раз появились и реальные возможности для реализации постепенно складывавшихся новых представлений о характере необходимых стране преобразований. В 1961 г. он возглавил Институт экономики Чехословацкой академии наук. На следующий год Шик стал членом-корреспондентом, не будучи к этому времени даже доктором наук. Эту ученую степень он приобрел в 1963 г., одновременно возглавив сформированную руководством страны комиссию по экономической реформе.

Столь резкое выдвижение на передний край реформ произошло благодаря тому, что Шик опубликовал программную статью в центральном органе чешских коммунистов — газете «Руде право», воспользовавшись прецедентом, созданным в СССР профессором Евсеем Либерманом. Тот опубликовал в «Правде» текст с призывом дать предприятиям некоторую свободу деятельности. На Западе заговорили если и не о либерализации советской экономики, то во всяком случае о ее либерманизации. А поскольку всякая статья, опубликованная в «Правде», тогда воспринималась почти как позиция кремлевского руководства, Шик сумел протащить в печать зависимой от Кремля Чехословакии свои реформаторские идеи.

Необходимость рынка теперь уже не вызывала сомнений. Шик готовил не просто программу ослабления централизованного регулирования (как было в середине 50-х гг.) и даже не программу усиления самостоятельности предприятий (как было в 1958 г.). Он готовил переход на рыночные принципы функционирования экономики. Это был шаг, значительно более радикальный, нежели тот, который в те годы осуществлялся Яношем Кадаром в Венгрии.

Однако отказываться от использования тех элементов социализма, которые ему представлялись необходимыми, Шик не намеревался. «Основополагающие цели обновления рынка были известны, — писал он впоследствии. — Основная работа нашего коллектива была направлена на определение нового способа планирования народного хозяйства, которое мы все считали необходимым, поскольку не хотели, чтобы введение рыночного механизма сопровождалось возникновением негативных процессов, присущих капиталистической системе хозяйства».

В связи с подобным подходом к реформированию новая чехословацкая хозяйственная система должна была, с одной стороны, позаимствовать некоторые югославские черты — в частности, самостоятельность предприятий в решении вопроса о разделении дохода на зарплату и инвестиции, а с другой — сохранить от административной системы установление ориентировочных планов производства, дополненных практикой государственного заказа на некоторые виды продукции.

Рога и копыта

Проект преобразований был предложен в середине 1964 г., однако сохранявшаяся борьба между консерваторами во главе с Новотным и новым поколением руководителей, выдвинувшимся в 1963 г., привела к тому, что концепцию Шика все время отправляли на доработку.

Порой попытки найти альтернативу углублению рыночных преобразований принимали совершенно анекдотичные формы. Так, министр финансов Р. Дворжак выдвинул идею, быстро поддержанную Новотным, о том, что богатая лесами Чехословакия может активизировать экспорт оленей и таким образом получить ресурсы, необходимые для повышения жизненного уровня.

Мысль о том, что олени с их рогами и копытами спасут административный социализм в Чехословакии, выглядела откровенно нелепо и, естественно, не могла всерьез послужить альтернативой реформам. Однако по большому счету она ведь представляла собой утрированный вариант хорошо знакомой нам по советско-российской практике идеи о возможности долгое время поддерживать уровень потребления за счет экспорта нефти и газа при отсутствии радикальных преобразований. То, что хорошо воспринималось Кремлем и позволяло (а в значительной степени до сих пор позволяет) откладывать реформы в нашей стране, к счастью для чехов и словаков, не могло всерьез восприниматься в Пражском Граде.