Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Конечно, не все было так просто, как порой кажется. ВВП рос не только благодаря реформам, но и благодаря нефти Северного моря. Что же касается традиционных отраслей, то в них сохранялась высокая безработица. Впрочем, безработица — не всегда признак застоя. При росте производительности труда она есть свидетельство начала структурной перестройки, свидетельство оздоровления хозяйства.

Настоящей ахиллесовой пятой Тэтчер стала фискальная политика. Несмотря на яркие декларации, консерваторы не смогли в целом уменьшить налоговое бремя. Снижение налога на прибыль и подоходного компенсировалось ростом НДС.

«Социалка» по-прежнему оставалась ненасытной. В этой сфере консерваторам практически ничего не удалось изменить. Государство должно было заботиться обо всех. Рейган, столкнувшийся с похожей проблемой, предпочел влезть в долги. Тэтчер же рискнула ввести новый налог — подушный. Его в равной мере должны были платить все «души» — как бедные, так и богатые.

Подобной «наглости» народ не перенес. Не захотела терпеть это даже элита, в т.ч. консервативная. Пока в стране царил хаос, экстравагантность Тэтчер воспринималась как шанс на спасение. Когда же вернулось процветание, политика потребовала новых фигур — стандартных и предсказуемых. В 1990 г. после 11с лишним лет безраздельного правления «железная леди» вынуждена была подать в отставку.

С тех пор о «пенсионерке» редко вспоминали. Тэтчер писала мемуары, зарабатывала себе на жизнь, разъезжая по миру с лекциями, и заседала в палате лордов, благо королева сделала ее баронессой Кестевенской. Если она и производила впечатление на общественность, то в основном жесткими отзывами о тех, с кем работала в прошлом и с кем переворачивала страну, ставя ее с головы на ноги.

Еще «железная леди» привлекала внимание своей критикой европейской интеграции, резко ускорившейся в начале 90-х гг. В этой интеграции она видела лишь разрушение национального государства и усиление брюссельской бюрократии. Того факта, что мир входит в новое столетие, ведущей чертой которого станет глобализация, баронесса Кестевенская разглядеть не могла, да, пожалуй, и не хотела.

ЛЕХ ВАЛЕНСА. ЕСТЬ ТОЛЬКО МИГ

Пролетариат, как известно, должен был выступать в качестве гегемона социалистической революции. На деле, однако, власть крупной буржуазии свергали в основном интеллигенты и мелкие буржуа. Один из парадоксов XX века состоит в том, что переход от социализма к капитализму возглавил рабочий. После того как Лех Валенса сумел раскачать коммунистический режим в Польше, революционная волна охватила весь восточноевропейский регион. Тем самым был забит последний гвоздь в крышку гроба социального эксперимента, развернутого в самом начале столетия Владимиром Лениным.

Роль пива в переходе от социализма к капитализму

Валенса появился на свет в сентябре 1943 г. в глухой польской деревушке. Он был четвертым ребенком в большой крестьянской семье. Отца своего Лех так и не узнал, тот погиб в немецком концлагере. Вытягивать малышей пришлось матери.

Как и положено польской семье, она была очень религиозной. Каждое воскресенье мать с детишками отправлялась за четыре километра в костел, где служили мессу. Неизвестно, проникся ли Лех в молодости религиозным сознанием. Многие его поступки зрелых лет явно не отличались христианским смирением, но демонстративный католицизм тем не менее всегда занимал в жизни Валенсы важное место.

Юность явно не предвещала великого будущего. Валенса не читал по ночам трудов идеолога либерализма Хайека, не метал бомбы в партсекретарей и не проходил тюремных университетов. Первый опыт политической активности он получил только в 27 лет. До этого Лех выделялся разве что плохим поведением и весьма умеренными способностями в училище, готовившем механизаторов для села.

Окончив училище, Валенса работал электромехаником в конторе типа нашей МТС, затем служил в армии, а после снова вернулся в деревню, где продолжил трудиться на ниве электричества. Высшего образования он не получил, да и не пытался получить. Когда в 40 лет Валенса был удостоен Нобелевской премии, лауреат так и оставался по своей квалификации простым электриком.

Рубеж 50-60-х гг., когда проходило становление личности Валенсы, был непростым периодом для Польши. Эпоха откровенного сталинизма уже ушла в прошлое. Партийный вождь Владислав Гомулка то экспериментировал с рабочим самоуправлением, то делал ставку на усиление национализма. Он выпускал из тюрем священников, но одновременно вступал в острый конфликт с примасом Польши кардиналом Стефаном Вышинским. На выборах в сейм появилась некоторая конкуренция, но в плане экономических реформ Варшава явно отставала от Праги, Белграда и Будапешта. Словом, что-то новое постепенно пробивалось сквозь толщу тоталитарной системы, но смена эпох еще даже не просматривалась.