Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара

Если польский Союз свободы, так же как российский Союз правых сил, всегда рассматривался в народе в качестве представителей столичной интеллигенции и некоторой части бизнеса, то чешская Гражданская демократическая партия смогла, не брезгуя в известной степени популизмом, представить себя силой, отражающей интересы более широких кругов народа. Клаус всегда умело маневрировал, тогда как Бальцерович и Гайдар, даже находясь в оппозиции, поддерживали непопулярные решения властей, если считали их нужными для страны.

Политическая карьера шестидесятилетнего Бальцеровича оборвалась в 2007 г. Но польский либерализм вместе с ним из политики не ушел. Прагматики из Союза свободы еще в начале десятилетия образовали новую политическую силу под названием «Гражданская платформа». В 2007 г. она добилась небывалых для либералов успехов, став доминирующей в сейме партией и сформировав свое правительство. Бальцеровичу, впрочем, места в этом правительстве уже не нашлось.

ЕГОР ГАЙДАР. ЖЕЛЕЗНЫЙ ВИННИ-ПУХ

Где-то в начале 1992 г., когда Егор Гайдар лишь разворачивал свои похоронившие социализм рыночные реформы, журналисты задали ему коварный вопрос: «Как полагаете, что бы сказал о Вашей сегодняшней деятельности дед — Аркадий Петрович?».

Ну как на такой вопрос ответишь? Глупо ведь делать вид, будто пламенный коммунист, герой Гражданской войны, известный писатель, прививавший детям 30-х гг. ценности, весьма далекие от рынка, частной собственности и конкуренции, поддерживал бы реформы своего внука. Но в то же время глупо признавать перед всей страной, что ты изменил заветам деда. Не будешь же объяснять в маленьком телеинтервью, как изменились времена, как расширились наши знания, как жизнь доказала ошибочность коммунистической идеи, в которую раньше верили миллионы честных людей по всему миру.

Гайдар не стал растекаться мыслью по древу. «Я полагаю, — заметил он, — дед бы сказал: "Не трусь!"».

Команда камикадзе

На первый взгляд кажется — удачный ответ, остроумная находка. Гайдар увел разговор в сторону, причем так что не придерешься. Однако, возможно, ко всему этому стоит относиться как к комментарию, вполне соответствующему сути дела. Сегодня, когда власть дает колоссальные привилегии и доступ к многомиллионным состояниям, не так-то легко мысленно реконструировать интеллектуальную атмосферу ноября 1991 года.

Осенью того, ставшего уже далеким от нас года президент Борис Ельцин формировал правительство, в котором Гайдар как вице-премьер, а также одновременно министр экономики и финансов получал карт-бланш на реформы. Трудно представить сегодня, что в то время о новом кабинете говорили, как о команде камикадзе, приходящих во власть лишь на месяц-другой для проведения самых радикальных преобразований, таких как либерализация цен, освобождение торговли, предоставление реальной самостоятельности предприятиям, открытие внешних рынков. Не вполне понятными представляются сегодня те опасения социального взрыва, которые были общим местом в интеллектуальных дискуссиях 1992 г., когда цены взлетели на недоступную многим кошелькам высоту.

Главный анекдот той осени звучал следующим образом: «Новое правительство как картошка: либо зимой съедят, либо весной посадят». Команда Гайдара готовилась к тому, чтобы сосредоточить на себе всю ненависть людей, не вписавшихся в новую жизнь, и в этом смысле слова «Не трусь!» вполне отражают повестку дня того весьма необычного времени.

Нормальный стандарт поведения для людей начала 90-х годов отнюдь не предполагал хождения во власть. Создать свой бизнес, быстро срубить бабок на перекачке государственных ресурсов в частный карман, а затем при нужде свалить с этими деньгами за кордон — так размышляли десятки и сотни тысяч людей, стремившихся подняться из грязи в князи.

Гайдару не надо было подниматься «из грязи». По своему рождению он принадлежал к московской золотой молодежи. Внук двух известных писателей — Аркадия Гайдара (Голикова) и Павла Бажова, сын крупного журналиста-международника, контр-адмирала Тимура Гайдара. Часть своего детства Егор Тимурович провел за границей — на Кубе и в Югославии, — что для обычного советского ребенка было совершенно немыслимо. Еще мальчишкой он встречал знаменитых людей своего времени (поэтов Давида Самойлова и Юрия Левитанского, журналистов Егора Яковлева и Отто Лациса, шахматистов Бориса Спасского и Михаила Таля). Возможно, уже это определило нестандартность его ранних устремлений. Стандартный путь был бы для такого человека, пожалуй, несколько скучноват.

Скучноват, наверное, был бы для Гайдара и стандартный путь поиска экономической истины, которым проходило большинство советских студентов. В университетские годы они изучали Маркса, в постуниверситетские (при наличии ума и любопытства) склонялись к рыночному социализму югославского типа, к старости, возможно, начинали понимать, что коллективистский экстремизм неразумен в любых его формах.