Модести Блейз

По мере того, как продолжался ланч, Таррант поймал себя на том, что ему все больше и больше нравится Абу-Тахир. Этот человек, что и говорить, не обладал аристократическим лоском, но в нем была природная учтивость. И хотя ему явно очень хотелось поговорить с Модести, он тем не менее в основном обращался к Тарранту на медленном, изрядно ломаном английском.

С достоинством он осведомился о здравии тех членов королевской фамилии, которых мог припомнить, после чего справился относительно всех представителей британского общества, имена которых запомнил за многие годы. Таррант испытал несколько сложных мгновений, когда его собеседник поинтересовался, как поживает лорд Джордж, но затем его осенила, как выяснилось, верная догадка, что речь идет о покойном Ллойд Джордже. Опять же Таррант сумел порадовать собеседника, сообщив ему, что футболист Станели Матьюс находится в отменном здравии.

— А как поживает эта дама. Мой Вес. Я видел ее в кино, когда мы посетили Багдад. Очень красивая. Очень прекрасная дама, очень большая грудь. Надеюсь, она жива-здорова?

Таррант беспомощно покосился на Модести. Она вела весьма оживленную беседу с арабами, сидевшими вокруг белой скатерти. По взрывам смеха ее собеседников Таррант сделал вывод, что в репликах Модести было предостаточно соли и перца. Но она явно следила за разговором шейха с Таррантом, поэтому, не оборачиваясь, сказала: «Мей Вест»[6] и похлопала себя по груди.

— Ну, разумеется, ваше высочество, — сказал с облегчением Таррант. — Я, правда, не могу говорить с абсолютной уверенностью, поскольку эта дама — американка, но все-таки мне кажется, что дела у нее идут хорошо.

— Приятно слышать, — отозвался шейх Абу-Тахир. — Очень хороший форма. Очень хороший форма.

К легкому удивлению Тарранта, принесли вино, но он вспомнил, что Абу-Тахир и его люди не были ревностными мусульманами. Он также удивился, когда после фруктов и сыра подали не кофе, а очень крепкий чай, трижды доведенный до кипения на электрической плитке, и лишь потом разлитый по чашкам.

Модести громко рыгнула, и Абу-Тахир удовлетворенно заулыбался. Исполнившись решимости проявить свое знание этикета, Таррант отважно попытался сделать то же самое, но у него вышло очень слабое подражание настоящему рыганию, и он лишь понадеялся, что этого окажется достаточно, чтобы не ударить в грязь лицом перед хозяином.

— А! — воскликнул тот и похлопал Тарранта по плечу. — Сэр Таррант хитер. Он хочет, чтобы Модести уничтожила мерзких псов, которые решили забрать мои алмазы. Это хорошо.

Таррант увидел в этом знак того, что пора приступать к обсуждению деловых вопросов, и сказал:

— Благодарю вас, ваше высочество. Я действительно решил, что Модести Блейз может помочь нам сорвать коварные планы мерзких псов. Но я и не подозревал, что вы добрые знакомые.

— А! — воскликнул Абу-Тахир и поднял руку, отчего вокруг наступила тишина. — Я все расскажу вам, сэр Таррант. Давным-давно жила-была маленькая девочка. И она шла по Малораку. Дорога трудная, а она одна. Одета в лохмотья, хочется есть. Но ей нестрашно. Она очень… — Он замолчал, пытаясь найти верное слово и продолжил: — Очень свирепая, как маленький хищный зверь. Она не просит помощи, но я ей помогаю. Я даю ей кров. Велю нашим женщинам накормить ее.

Он положил руку на плечо Модести, и она в ответ улыбнулась ему.

— Я провела там полгода, — сказала она. — И пасла коз лучше, чем кто-либо из ваших людей, Абу-Тахир.

— Это верно, — кивнул он головой, и его свита загудела, выражая согласие. Потому Абу-Тахир снова заговорил с Таррантом.

Американская киноактриса, известная размерами своего бюста.

— Девочка росла, прибавляла мяса на костях. А потом от нас ушла. Ушла. Мы горевали. Прошло много лет. Десять лет. О ней забыли. — Шейх пожал плечами. — В Малораке тяжелая жизнь. Люди забывают вчерашний день. Потом пришли негодяи. Хотели отобрать у меня мою страну. Жадные арабы. Плохо, очень плохо, а у нас нет сил их прогнать.

Он вдруг громко хлопнул в ладоши, и его люди с готовностью повернулись в его сторону, словно дети, предвкушающие любимую сказку.

— Зато у Модести много сил, — продолжал он, довольно посмеиваясь. — И она нас не забыла, сэр Таррант. Она далеко, но она обо всем знает. Теперь она Принцесса, и все слухи достигают ее ушей. Она помнит мой хлеб. И вот она тут как тут. С деньгами. С ружьями для моих людей. И с Вилли Гарвином. Ох уж этот Вилли!

На его бородатом лице появилась свирепая ухмылка, и его люди разом весело загомонили. Абу-Тахир стал махать руками, изображая битву.

— Шесть недель — и врагов нет! Нет беды, сэр Таррант. — Он запрокинул голову и зычно захохотал, пихая локтем Модести.

— Помнишь Кассина, Модести? Помнишь ту ночь? Ай, как смешно он смотрел мертвый. Когда ты его убила. Вот умора! Ха-ха-ха!

— У него был и впрямь удивленный вид, — согласилась Модести и добавила несколько слов по-арабски, отчего шейх и его свита заржали как сумасшедшие.