Модификация. Сборник рассказов

На протяжении этого месяца она перебирала старые фотографии и прогуливалась по салонам для новобрачных. Душа её окончательно успокоилась, светлое будущее грели мечты. Пауль совсем перестал выходить из мастерской. Она иногда подходила к двери подвала, чтобы убедиться, что он не наложил на себя руки – его спокойствие во время их последнего разговора казалось неправдоподобным, если не сказать ненормальным. Напряжённо прислушиваясь, она всегда слышала одно и то же: шаги (Пауль имел обыкновение мерить комнату бесчисленными кругами во время раздумий) и мерное гудение рабочих станций.

В последние дни месяца Пауль позвонил в компанию, где память о нём давно скрылась под ворохом легенд и домыслов, и где новые молодые и дерзкие пытались вырвать свой кусок компьютерного мира у корифеев. Он затребовал машину и встречу с одним из вице-президентов, чем поверг того в величайшее изумление. Но встречу согласовали, и машина пришла вовремя. Наступило время открыть сейф, чтобы достать разработки.

Не выпуская записей из рук, он прибыл в офис и заперся в кабинете вместе с вице-президентом. Через пару часов дверь с грохотом распахнулась и прежде лощёный и сияющий топ-менеджер, бледнея и покрываясь испариной приказал секретарше срочно созывать Совет директоров. Испуганная его видом и тем, что он вышел из кабинета, а не вызвал её к себе, она сделала всё в мгновение ока.

Заседание длилось всю ночь.

Пауль вернулся домой лишь под вечер следующего дня с бутылкой дорогого шампанского, цветами и в должности вице-президента по технологиям. Заказал ужин на дом, прибрался в мастерской, стараясь не глядеть на мерцающее сооружение в углу, принял душ, побрился, надел новый костюм и сел у окна – ждать Полу. Уже очень давно он ничего из этого не делал.

Спокойно смотрел он на падающие снежинки, мягкий свет фонарей, побеленные снегом улицы, совершенно не думая о том, что стоит на пороге новой эры, в которую сам же открыл дверь.

Подъехала машина. Мужчина высадил Полу у дверей особняка и на прощание долго целовал её по-прежнему красивые руки. Она вошла в дом, смеясь. Пауль тоже – улыбнулся. И смех застыл на её устах, когда она разглядела его, показавшегося ей совсем незнакомым в полумраке комнаты.

Пауль тоже поцеловал ей руку, усадил за накрытый стол, где испускали тонкое свечение бокалы с шампанским.

– Позволь мне в этот последний вечер быть нежным с тобой? – мягко спросил он, держа оба бокала.

Она кивнула. Почему бы и нет? Прошлое позади и сейчас она попрощается с ним навсегда!

Пауль закрыл ей глаза ладонью и поднёс бокал к губам – как делал когда-то неимоверно давно, когда они ещё что-то значили друг для друга, когда были молоды и влюблены. Сердце Полы защемило от жалости к прошлому, она попыталась скрыть слезы, но даже шампанское, её любимое сладкое шампанское – и он после стольких лет отчуждения вспомнил марку! – отдавало горечью утрат и разочарований и, наверное, от этого вкус его был более резким, чем обычно.

После они мило болтали. Пауль внимательно следил за нею теплым, но сдержанным взглядом, и ничто не изменилось в его лице, когда она побледнела, и осела на стуле. Он успел подхватить её до того, как она упала. Словно в первую брачную ночь Пауль поднял Полу на руки и долго вглядывался в её запрокинутое лицо, на котором время почти не оставило видимых следов: ни разбитых надежд, ни недовольства, ни страстей. Чистым как лист бумаги, нет, как монитор выключенного компьютера было это лицо, и жизнь, что он любил в ней, исчезла без остатка, хотя она дышала и была жива, и была прекрасна! В чём угодно была его вина – в том, что оставлял её одну, в том, что забывал о ней, в том, что не сделал попытки вернуть, когда было ещё не слишком поздно, и не пытался повторить это потом! В чём угодно была его вина, но не в том, что она стала вот такой – красивой, бездушной и банальной!

Он долго смотрел на неё. Дольше, чем тогда, когда много лет назад остановился на пороге спальни, чтобы заглянуть в её лицо и убедиться, что его мечта сбылась, что она здесь, с ним, в горе и в радости, и это навсегда! Затем Пауль задул оплывшие свечи, крепче прижал Полу к себе и вышел из комнаты.

***

Тьма, тьма и ещё раз тьма… Ей казалось, прошли годы, но прошло всего несколько месяцев. Невидимый счётчик, включившийся в определённый момент, был точен, отсчитывая время. Искры то бледного, то ослепительно яркого света на мгновения выхватывали маленькие участки её разума. Боль, судороги и тошнота настигали вновь и вновь, и она уже не пыталась убежать от них – не было сил. Затем неприятные ощущения пропали вместе с теплом тела, и её охватил невыносимый холод и заполнило какое-то неимоверное ужасное одиночество. Она почувствовала, что чужда всем, что у неё никого нет, и никто ей не нужен! И это было так ужасно, так больно, хотя боли физической она больше не ощущала, что она хотела заплакать, но не знала – как? Попыталась вспомнить, но не нашла ничего в пустоте, заменившей память, и так устала, что решила уснуть. Но не смогла.