Модноверие [Авторский сборник]

– Кто, я?.. – хрипло прошептал Егорка. Голова разламывалась.

– Да нет!.. – Бородач скорчил гримасу. – Я, я перепутал. Вот и засветил тебе… Ты уж извини…

– Да что там можно было перепутать?

Бородач совсем сник.

– Мне, видишь, поблазилось, что пароль «с честным словом и верным делом». А потом я в бумажку-то глянул, вижу – ты все верно сказал. Только поздно уже было…

– Чем ты меня так? – простонал Егорка.

– Да кистенем…

– Вот же зараза! А если б убил?

– Ну так не убил же, – белозубая улыбка раздвинула бороду. – Выпить хочешь, братка?

Егорка поразмыслил. Являться к Добробою пьяным не хотелось, но голова болела зверски, и анестезия бы не помешала.

– Давай, – решительно сказал он.

На свет явилась огромная, литров на пять, бутылка с мутноватой жидкостью. Бородач щедро набулькал жидкость в кружку с отбитой ручкой и всунул Егорке в руку. Егорка понюхал – из кружки ощутимо пахнуло солеными огурцами.

– Это что? – боязливо спросил он.

– Мед, – уверенно ответил бородач. – Пей, братка, не сомневайся.

На вкус мед оказался точь-в-точь как самогон, смешанный с рассолом в пропорции один к одному. Егорка подавился, но выпил. Бородач наполнил кружку снова и маханул, молодецки дернув бородой. Потом протянул Егорке широкую, как саперная лопатка, ладонь.

– Ты, Светомысл, парень хороший, и голова у тебя крепкая! Меня звать Терпило, я старший отрок в дружине Детей Святовита.

Егорка вяло ответил на железное пожатие Терпилы. В голове по-прежнему перекатывались тяжелые валуны.

– Ты пей, пей мед, – Терпило плеснул ему еще граммов сто самогонного рассола. – Его наши предки пили, он им был вместо вина, аспирина и декседрина вместе взятых. Оттого и били всех подряд, даже тех, кто случайно под руку подвернется…

– Похоже, ты не просто так две ночи не спал, – догадался Егорка. – Квасил, небось, в дозоре?

– Ну так, – засмущался Терпило. – Дозор ночной, сам понимаешь…

После второй кружки огуречного меда Светомыслу полегчало. Он огляделся и оценил обстановку. Обстановка была крайне проста: изба с голыми стенами, колченогий стол, украшенный бутылью и кружкой, да неэстетичного вида топчан в углу. На кособокой этажерке стоял маленький деревянный идол Перуна, вымазанный чем-то темным.

«Экономят на реквизите», – машинально отметил Егорка. Он вдруг почувствовал себя очень голодным. Даже если насчет декседрина Терпило преувеличивал, то аппетит его мед вызывал зверский.

– Слушай, терминатор, а похавать у тебя есть что-нибудь?

– А как же! – обрадовался бородатый отрок. – Медвежатинка, свежий засол!

Из прочитанного перед миссией материала Егорка помнил, что медвежатина должна солиться как минимум месяц. Но желудок сводило так, что спрашивать, прошел ли положенный срок, не хотелось.

– Тащи, – вздохнул он.

Медвежатина оказалась подозрительно похожей на обычную тушенку, зачем-то смешанную с брусничным вареньем. «Ну, тушенка так тушенка, – подумал Егорка с облегчением, – хоть трихинеллез не подхвачу…» О том, в каких условиях жили порубежники, в Москве ходили страшные байки. В потайном кармане куртки у Егорки лежали две пластины «Фильтрума», но доставать их при Терпиле он стеснялся.

– А где князь? – спросил он, вытирая жирные от угощения губы. – Старшие сказали, он в схроне сидит.

– Ага, – ухмыльнулся отрок. – Сидит… Он на одном месте никогда дважды не ночует, только потому и жив до сих пор. Где Добробой – никто не ведает, но я про тебя уже сообщил, так что теперь мы будем сидеть и ждать, когда он к нам пожалует.

– И долго ждать?

Терпило пожал широкими плечами.

– Кто ж его знает. Может, сегодня приедет, а может, завтра. Да ты не горюй, братка, у меня в погребе меду еще много…

3

Добробой приехал поздно вечером. К этому времени гридень Светомысл был уже пьян, как фортепьян, и отроки князя сразу же потащили его в сени – приводить в чувство. Они трижды окунули его головой в деревянную кадушку с ледяной колодезной водой, после чего один из отроков посветил ему в глаза ручкой-фонариком и остался доволен результатом.

Пошатывающийся Егорка, вытирая лицо рукавом, вышел во двор, где около большого черного «Хаммера» стоял князь – его приземистый широкий силуэт очень четко вырисовывался на фоне встающей над полем луны. Добробой стоял к Егорке спиной, и только мощное журчание подсказывало, что князь вовсе не любуется пейзажем, а занят гораздо более важным делом.

– Ой ты гой еси, великий князь… – неуверенно начал Егорка.

– Сам ты гой, – не оборачиваясь, отозвался Добробой. – Не умеете в своей Москве пить – так не беритесь.

– Да нормальный я уже! – с досадой сказал Светомысл.

Князь перестал журчать и энергично передернул плечами.

– Ну, раз нормальный, то пойдем выпьем. И потолкуем о делах наших.

– Пойдем… те, – обреченно вздохнул Егорка.