Моё !

Она помнила: это была первая ночь июля семьдесят второго года. В этом доме расположился Штормовой Фронт, готовя акцию у Плачущей леди. Гэри Лейстер, уроженец Нью-Йорка, снял этот дом под вымышленным именем. Лорд Джек знал одного хмыря в Боливии, который поставлял кокаин в сигарных коробках, - из сигар удалялись внутренности и набивались наркотиком. Как раз двумя из этих поставок Штормовой Фронт и рассчитался на черном рынке Нью-Йорка за ассортимент автоматов, помповых ружей, ручных гранат, пластиковой взрывчатки, десяток динамитных шашек и два полуавтоматических "узи". Дом, выкрашенный в те дни в светло-зеленый цвет, был арсеналом, из которого Штормовой Фронт охотился на легавых, адвокатов и манхэттенских бизнесменов, которых они считали винтиками трахающего мозги государства. Штормовой Фронт жил чисто и тихо, музыку включали только тихо и травку не курили. Соседи считали, что ребятки из дома 1105 по Элдермен-стрит - это какая-то странная группа белых, черных и азиатов, но был как раз расцвет лозунга "Все мы - одна семья", и обыватели всего мира брюзжали в своих креслах, но в чужие дела не лезли. Бойцы Штормового Фронта держались с соседями дружелюбно, помогали старикам красить дома и мыть машины. Мэри даже малость подзаработала наличных, сидя с детьми итальянской пары, живущей через улицу. Чин-Чин Омара - студентка-математик из Беркли - давала домашние уроки по алгебре соседскому ребенку. Санчо Клеменса, мексиканский поэт, говоривший на четырех языках, работал продавцом в "Каразелле". Джеймс Ксавье Тумбе, который убил своего первого легавого в шестнадцать лет, подрабатывал поваром в "Королевском обеде" на Вудрон-авеню. Штормовой Фронт слился с соседством, укрывал себя под камуфляжем, ежедневной работы, никто никогда даже не догадывался, что они на своих полуночных совещаниях планировали убийства и взрывы, ловя высочайший кайф от самого сладкого наркотика: ярости.

А потом, ранним вечером первого июля, Дженет Снеден и Эдвард Фордайс поехали купить пиццы и по пути домой, выезжая с парковки, помяли автомобиль свиней.

"Все путем, все путем, - сказал Эдвард, когда они с Дженет рассказали об этом, вернувшись с холодной пиццей. - Все спокойно".

- ИДИОТ! - заорал Лорд Джек в исхудалое, заросшее бородой лицо Эдварда, вскочив со стула, как пантера. - Ты мудак! Почему ты не смотрел, куда ты едешь?

- Да ничего не случилось! - Дженет, крохотная и взрывная, как шутиха, тоже вскочила на ноги. - Просто мы прошляпили. Затрепались и прошляпили. Маленькая вмятинка, вот и все.

- Ага, - согласился Эдвард. - Разбили себе стоп-сигнал, а свиньям - ни фига. Мы же не думали, что они нас подопрут под самую задницу.

- Эдвард! - Это был спокойный восточный голос Чин-Чин, похожей на резную желтую камею в раме волос цвета воронова крыла. - Они у тебя спросили водительские права?

- Ага. - Быстрый взгляд на Лорда Джека. Мэри сидела в кресле-качалке, сложив руки на выпуклости живота, где " был ребенок Джека. - Но все путем!

Права были поддельные, как у них у всех. Эдвард откинул назад длинные каштановые волосы, связанные в конский хвост.

- Легавый даже посмеялся насчет этого, сказав, что он на прошлой неделе разбил свою машину и что его старуха до сих пор его за это пилит.

- Свиньи за вами не следили? - спросил Акитта Вашингтон - широкогрудый негр с африканскими бусами и амулетами на шее. Он подошел к окну и выглянул на улицу.

- Нет. Да нет, черт побери. На хрен им за нами следить? Голос Эдварда слегка дрогнул.

- Потому что, - сказала Мэри из своего кресла-качалки, - у свиней бывает шестое чувство. - У нее были золотистые волосы, свисавшие по плечам, и безмятежное лицо: лицо Мадонны среди изгоев. - Некоторые свиньи чуют страх. Она склонила голову набок, и глаза ее смотрели холодно и пристально. - Как ты думаешь, Эдвард, свиньи не учуяли в тебе страха?

- Да хватит это пережевывать! - рявкнула Дженет. - Свиньи нас не просекли, ясно? Они просто проверили права Эдварда и нас отпустили, и все!

Лорд Джек начал расхаживать по комнате: плохой признак.

- Может быть, и действительно все в порядке, - сказала Диди Морз, сидевшая на полу, чистя револьвер теми же пальцами, которые могли превращать серую глину в произведения гончарного искусства. Она была очаровательной молодой женщиной с зелеными глазами и красной, как боевое знамя, косой - крепко сбитая фермерская дочь из Айовы. - Может быть, в самом деле ерунда.

Санчо фыркнул, куря самокрутку. Гэри Лейстер уже атаковал пиццу, а Джеймс Ксавье Тумбе сидел с зажатой в зубах трубкой и книгой хайку на коленях, и его лицо было бесстрастным, как у черного будды.

- Мне это не нравится, - сказал Джек. Он подошел к окну, выглянул и опять зашагал. - Мне это не нравится. - Он продолжал шагать по комнате, пока остальные тоже подключались к пицце. - Сноуден! - сказал он наконец. - Ступай наверх и посмотри из окна спальни.

- А почему именно я? Всегда самые говенные поручения мне!