Мое безрассудное сердце

- Неплохо сработано, малыш, - сказал Джимми. В устах Джимми, упражнявшегося в ловкости рук с восьмилетнего возраста, это была высокая похвала. - Когда же ты... - Но он не успел договорить, как карету опять сильно тряхнуло, и Декер полетел вперед со своего сиденья. Джимми легко поймал его и усадил к себе на колени. - Вот, значит, как ты это сделал, да? - одобрительно проговорил он. - Когда в прошлый раз тебя бросило вперед. Славный мальчик!.. В нашем деле умение отвлечь внимание людей от того, что тебе нужно стащить, - это все. А малыш-то привлекательный, верно? - И Джимми усмехнулся. - Разве он не привлекателен, Мари?

Та засунула платок за манжет и протянула руки к Декеру. Мальчик охотно дал обнять себя, и Мари прижала его к себе.

- Он красив, - проговорила она, глядя поверх его головы. От ее дыхания темные прядки приподнялись, и шелковистые волосы пощекотали ее губы. Красивый. Вот он какой!..

До этой минуты Мари Тибодо никогда не испытывала материнских чувств и даже не задумывалась об этом. Но теперь ее охватило желание защищать малыша и заботиться о нем, и желание это было непреодолимо. Она была старшей из пятерых детей и, по сути, вырастила всех своих сестер и братьев, но столь сильных чувств они у нее не вызывали. Она занималась с ними, пока отец с матерью хозяйничали в своей таверне, а когда в парижских трущобах ей предложили более прибыльное занятие, чем нянчиться с сестрами и братьями, родители продали ее фактически так же, как мех с вином, - без большого сожаления.

От этой жизни в конце концов ее спас Джимми Грумз. Она попалась ему на глаза, когда он пребывал в Кале и занимался своим ремеслом во время какого-то летнего праздника. Он украл пару гребней из слоновой кости и на них выменял Мари у ее сводни. В тот же вечер они уехали из Франции обычным для Джимми Грумза способом - прокравшись на торговое судно, которое должно было пересечь Ла-Манш. Мари не знала, куда она едет с этим молодым англичанином, но зато очень хорошо понимала, откуда она убежала. Она с легкостью согласилась связать судьбу с Джимми Грумзом. Одиннадцать лет они были вместе, и за это время он ни разу не совершил ни одного промаха и не заставил ее пожалеть о своем решении. Мари доверяла ему целиком и полностью.

А сейчас он подарил ей вот это дитя. Если бы Джимми в очередной раз предложил ей вступить в брак, теперь Мари Тибодо скорее всего приняла бы его предложение.

- А как мне вас звать? - спросил Декер, повернув голову, лежащую на груди Мари. Пара опять обменялась взглядами. Очевидно, и это они не обдумали заранее.

Джимми Грумз поскреб у себя под подбородком, смешно скривив рот набок.

- Да, это трудный вопрос, - сказал он. - Дядя Джимми вроде бы звучит недурно, дорогая? Дядя Джимми... Тетя Мари. А?.. Семья так семья.

- Дядя Джимми, - тихо повторила молодая женщина. - Да, это хорошо. - И немного поколебавшись, быстро добавила:

- Но я хочу, чтобы он называл меня mere <мама/>(фр.).>.

Джимми поднял брови. Он перестал почесывать подбородок и внимательно посмотрел на Мари. Она не обладала особенной красотой, но была привлекательна милой улыбкой и мягким характером, что было важнее всякой внешней красоты.

- Mere, - повторил он своим низким звучным баритоном. - Мама. Полагаю, что и сам мальчик, и окружающие будут думать, что Мер - это сокращенное от Мари. Никто и не подумает, что это значит "мама".

- Но я-то буду думать именно так!

Он понял, что для нее это важно, а он всегда старался уважать ее желания.

- Значит, пусть будет mere. - Джимми похлопал Декера по плечу. - Ты слышишь, малыш? С этой минуты мы для тебя дядя Джимми и Мер.

Для Декера весь этот разговор не был таким важным, как для взрослых. Он кивнул с отсутствующим видом, поскольку его мысли устремились уже в другом направлении.

- Мы едем на корабль? - Он беспокойно отодвинулся от Мари. Она отпустила его, и Декер, явно довольный этим, опять вскарабкался на заднее сиденье, стал на колени и посмотрел в окно. - А где корабль?

Джимми с недоумением взглянул на Мари:

- О чем он говорит?

- Он спрашивает о корабле, - терпеливо объяснила та.

- Это я уловил. Но о каком корабле?

- Видно, память у него получше, чем у тебя, cher. Разве ты не помнишь, мы сказали мистеру Каннингтону, что собираемся в путешествие? Нам с трудом удалось его убедить, что мы надолго уезжаем из Лондона по миссионерским делам.

- Ах да! - фыркнул Джимми. - Теперь, мальчуган, мы можем сообщить тебе, что мы лгали. Это прискорбно, но это так. Бесстыдно лгали.

Это заинтересовало Декера.

- Моя мама говорила, что лгать нельзя. Я думаю, папа тоже это говорил, но я не помню. - Он совсем по-взрослому нахмурил брови, припоминая, что говорил об этом отец. - Да, когда я сказал, что Грей сел на папину шляпу и смял ее. Это было не правда.

- Вот как? - заметил Джимми.

- Да, сэр, потому что это сделал Колин.

Мари поднесла руку к губам, чтобы спрятать улыбку. Потом, справившись с собой, с серьезностью, которую заслуживал вопрос, спросила:

- А почему ты так сказал?

Декер посмотрел на женщину так, словно у нее в голове вата вместо мозгов. Для него ответ был очевиден.