Мое безумие

– Хочу показать тебе одно место, которое я нашла. Думаю, тебе там понравится.

– Как оно называется?

Она ответила мне, когда мы уже ехали, очень серьезно на меня глядя.

– Фэйрфакс. Думаю, тебе там понравится.

42

Ноябрь 2015 года

Последнее воспоминание. Последний момент.

Последнее все.

Моя финишная черта. Но радости нет. Правда, которую я подавляла дни, а то и месяцы, обрушивается на меня со всей силой. Я падаю на колени, из моего рта вырывается гортанный крик.

– О господи, о господи, – причитаю я. – Мой ребенок.

У меня на руках Эвелин. Наконец-то я вижу ее такой, какая она есть. Пластиковая кукла с безжизненными глазами и вечной улыбкой на лице. Внезапно я роняю ребенка на пол и смотрю, как она падает.

Эта кукла мне не дочь. Тот ребенок, что принадлежал мне, был убит. Я поднимаю голову. Из-за этого человека.

Внутри меня все болит. Невозможно дышать, не прижимая руки к груди. Сгорбившись, я закрываю глаза. Я хочу криком изгнать боль из своего тела, но это бесполезно. Мои муки только усиливаются.

– Хватит орать. – Уэс расхаживает взад-вперед, глядя на меня пустым взглядом.

Это выше моих сил. Рядом со мной Синклер. Я окаменела от шока, я не в силах даже пошевелиться.

Я как будто парализована.

– Хватит орать. Хватит орать. Хватит на фиг орать! – Уэс бросается ко мне. Я пячусь, пока моя спина не врезается в стену.

Синклер протягивает руку.

– Уэс, давай поговорим спокойно.

– Я спокоен, – отвечает тот и улыбается, как будто мы просто компания старых знакомых. – Я совершенно спокоен. В отличие он нее. – Он укоризненно тычет в меня пальцем.

У меня в голове все путается.

Я думала, что хуже уже не может быть. Что потери ребенка достаточно, чтобы я покатилась вниз. Даже сейчас я борюсь с желанием не отступать от воспоминаний и полностью их игнорировать.

– Зачем ты это сделал? – спрашиваю я, задыхаясь.

Синклер делает шаг вперед.

– Виктория, послушай меня…

Уэс прекращает расхаживать и переключает внимание на Синклера. Кончик ножа смотрит ему прямо в грудь. У меня холодеет кровь.

– Почему небо синее? Зачем нам для жизни нужен кислород? Можно свести себя с ума, пытаясь найти все ответы, но просто знай: это должно было случиться. Но, похоже, тебе этого не понять. Ты предпочитаешь видеть во мне злодея. Нам всем в жизни требуется злодей, не так ли? Тот, на кого можно свалить все свои проблемы. А ты… – Он качает головой, словно разочаровавшись во мне. – Ты похожа на жертву. Тебе нравится играть роль жертвы, потому что, пока тебе есть кого обвинять, тебе не нужно смотреть на себя и на то, что ты сделала. – Его глаза горят предвкушением, как будто он приберег лучшее напоследок. – Что ж, я скажу тебе правду.

43 Уэсли

Май 2015 года

Воспринимать мир можно одним из двух способов: как друга или как противника. Выберите первый путь, и вы обречены. Вы будете вечно повторять что-то вроде: «Такова жизнь». Или мое любимое: «Выше нос, приятель. В следующий раз будет лучше». Но следующего раза не будет, и к тому времени, когда вы это поймете, вас уже нет.

Я выбрал менее торный путь. Тот, которым люди боятся идти. Но жизнь – это гигантская игра в шахматы, а мир – мой противник. У каждого хода есть мотив. Я всегда начеку.

Шагая этим путем, вы узнаете очень многое. И вскоре жизнь начнет восхищаться вами. Тут и там она будет кидать вам подсказки, и ваша задача – подобрать каждую и собрать их, как камни.

Вот чему я научился у жизни: когда улыбаться. Как привлечь к себе и что сказать в нужный момент. Это также показало мне, что вы никогда не нанесете ответный удар, когда вам больно. Вы ждете.

Через это ожидание прорастает и укореняется семя терпения. Оно успокаивает, велит вам смотреть и ждать, хотя у вас так и чешутся руки отреагировать. Когда вам хочется схватить боль противника и отобрать его силу. Но терпение велит вам ждать; вы не хотите, чтобы ваш противник что-то заподозрил.

Вы позволяете ему жить, совершенно не осознавая, что все время вы отслеживаете все, что он делает. Вы узнаете о нем все, что нужно знать.

Скоро… скоро наступит момент, когда можно будет нанести удар.

А ваш гнев? О, он никуда не делся. Но вы еще не пустили его в ход. Вы лепите его, придаете ему форму, крутите его так и этак, зная, что чем дольше вы его сдерживаете, тем яростнее он пылает. Не волнуйтесь, в конце концов все получится.

Когда все сказано и сделано, когда вы выпустите свою боль на свободу, она ударит вашего противника с такой силой, что жизнь вытечет из него, как кровь из раны.

А жизнь Виктории была вокруг меня.

Она покрывала мои руки, заливала пол, пачкала столешницы. На одном белом шкафу сталась полоска ее пальцев, и она тянулась вниз, вниз, вниз. Но это было не так, как я хотел. План А – мой лучший план. Тот, на создание которого я потратил годы, пошел насмарку, и теперь мне нужно следовать плану Б.