Мое бурное прошлое

– А… да… Идет. Как скажешь, – пробормотал он. Я отправила в рот кусок запеченного лосося и со страхом покосилась на большую миску картофельного пюре, стоявшую перед Лайамом. Стоит мне лишь дотронуться до пюре, и я уже не остановлюсь. Я вздохнула, вообразив себя позирующей нагишом для мужского журнала. Только не это, даже если они заретушируют мои достоинства! Хорошо Лайа-му, на нем нет ни грамма жира, ну, если, конечно, не считать аппетитной попки. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я снова посмотрела на пюре. В этом году почему-то решительно все ели картофель в виде пюре. В прошлом году его поглощали печеным. В следующем нас, вероятно, ждут жареные дольки какой-нибудь невероятной формы, припудренные острым красным перцем. Хотя вполне возможно, что пюре и удержит лидерство.

В последнее время я солидарна с теми, кто поносит рекламщиков. Да, я могу остроумно им возразить, но в душе я и сама понимаю, что все эти кулинарные изыски глупы и даже бесстыдны. Сколько людей в мире голодает, в то время как я цинично разглагольствую о способах приготовления картофеля, набивая себе рот лососем в одном из самых показушных ресторанов Лондона. Когда я говорю о голодающих, я, конечно, не имею в виду этих дурочек, что живут на одних сигаретах и низкокалорийных хлебцах.

Лайам постепенно отходил от шока. Он одним глотком осушил половину бокала и оскалился.

– О’кей, Джулс. Давай глянем, что ты там наклепала. Нет, знаешь что, не надо. Лучше сама расскажи, куда мне идти, а я просто кину туда свои кости. Я тебе доверяю. – Он нахмурился. – А я лучше покумекаю насчет жратвы для нашей вечеринки. Это должна быть чума, что-то убойное!

Естественно, все без исключения блюда на презентации шоу будут из кулинарной книги Лайама.

Приятно видеть, что хотя бы еду он воспринимает всерьез.

– А теперь, – сказал Лайам, сделав знак официантке, что у нас кончилось вино, и хитро покосившись на меня, – давай нажремся. Я хочу сказать, нарежемся.

* * *

От Лайама мне удалось отделаться только в пятом часу. Мы еще выпили-закусили, я проглотила две чашки кофе, а Лайам – две рюмки бренди, после чего он разошелся и потребовал еще выпивки, поэтому мне пришлось срочно госпитализировать его в «Джейн», закрытый богемный клуб. Так я убивала двух зайцев сразу (мне все равно пришлось бы вести его туда, потому что в «Джейн» мы планировали провести презентацию шоу и книги). К тому же это было единственное место, которое я смогла вспомнить. Ненавижу пить днем: удручающий туман в голове и неизбывное желание лечь где-нибудь и вырубиться. Хотя против выпивки как таковой я вовсе ничего не имею.

В четыре часа дня в «Джейн» было темно, как в четыре ночи. Стены густого темно-красного цвета в любое время суток освещались тусклыми лампочками. Несколько юных актеров шумно развлекались тем, что складывали из деревянных кубиков ругательства. Отблески каминного пламени играли на лицах юнцов, когда они склонялись к игровому полю. Лайам не любит столь бездарно тратить грязные слова, поэтому я отвела его в бильярдную, где он обо мне тут же счастливо забыл.

Щурясь от яркого света, я выползла на улицу. Солнце резало глаза, как всегда бывает с бодуна.

Я поймала такси и поехала домой, подавив слабые угрызения совести по поводу того, что не вернулась в офис. В конце концов, Лайам – золотое руно для нашего агентства. Я из кожи вон лезла, чтобы он был от нас без ума, поэтому имею полное право поехать домой и проглотить таблетку аспирина. По дороге я позвонила Льюису, своему помощнику.

– Ну, что там у вас? – безжизненным голосом спросила я.

– Все нормально. Ричард хотел тебя видеть около четырех, но я сказал, что ты на важном задании: охмуряешь Лайама.

– Ты настоящее сокровище.

– Не стоит, душечка. Имя Лайам действует на всех магически. Стоит мне только сказать «Лайам», и все сразу же проглатывают язык. Как ты там? Похоже, он вцепился в тебя зубами.

– Еще как!

Несмотря на то что Льюис – идеальный ассистент, я бы никогда не призналась ему, что умотала домой посреди рабочего дня. Благоразумие подсказывало не болтать лишнего. Я встречала немало женщин-боссов, которые носили своих подчиненных на руках, а ответом им была лишь черная неблагодарность. Бедные дурочки отказывались признавать существующую иерархию, но низшие по рангу почему-то их за это люто ненавидели и жестоко мстили.

Дома я первым делом отыскала коробку с лекарствами, проглотила пару таблеток, запила их апельсиновым соком, а затем залезла в постель – как раненый зверь, который заползает в берлогу, чтобы там сдохнуть.

Из блаженного забытья меня вырвал телефонный звонок. Голова все еще трещала, но обезболивающее уже начало действовать, и худшее было позади. Не открывая глаз, я нащупала телефонную трубку.

– Это ты, Крис? – сказала я в пространство рядом с трубкой.

– Привет, Джу. Мне показалось, что автоответчик включился.

– Я сняла трубку, когда услышала твой голос.