Мое бурное прошлое

Гигант махнул рукой: мол, не стоит. На его физиономии мелькнуло нечто вроде улыбки. Я оглянулась: народу было не так много, и он мог бы танцевать где угодно, но ошивался возле меня. Приятно. Тело у него было просто нереальных размеров. Я игриво поманила его пальцем, ожидая, что он последует за мной. Как бы не так. Между нами тут же вырос какой-то усатый хмырь с украшенной заклепками конской сбруей на груди. Я чуть не сплюнула. Музыка ускорилась, толпа зашевелилась живее, и человек-небоскреб вновь вырос передо мной. Небрежным жестом он отодвинул хмыря в сторону. Еще бы: одна его рука была размером с торс хмыря. Тут уж я не стала терять даром время и принялась кокетничать напропалую, твердо решив опровергнуть жуткое пророчество Мэл. Вдруг кто-то сзади цапнул меня за задницу. Я развернулась с намерением как следует врезать наглецу и не поверила собственным глазам.

– Здорово, Джулс! Вот ты где! – заорал мне в лицо Лайам.

Кожаные штаны, торс обнажен, на шее – массивная золотая цепь (большая ошибка: Лайам напоминал скорее гангстера, чем фетишиста). Но он попытался сгладить свою ошибку, жирно подведя глаза черным карандашом, хотя больше напоминал мальчишку, который влез в маменькины мазилки, чем нездоровый стиль «Кабаре», который, видимо, подразумевался.

– Лайам! – в бешенстве заорала я. – Что ты тут делаешь?

– Отрываюсь! Спасибо, что сказала мне про это место, старушка! – Он схватил меня за руку. – Па-а-атанцуем?

В тот момент Лайам не казался мне ни капли привлекательным. Напротив, я была готова разодрать его в клочья. Присутствия этого недоумка было достаточно, чтобы испоганить всю вечеринку. Не могла же я зажигать со своим клиентом на глазах у всего Лондона? Уходя, я через плечо кинула человеку-небоскребу взгляд, полный сожаления. Мне показалось, он ответил тем же, хотя его лицо маячило метрах в двух от земли, и потому черт его знает, что он в самом деле подумал. Лайам потащился за мной, и я просто умирала от злости. Этот козел наверняка станет докучать мне всю ночь напролет, и человек-небоскреб точно решит, что Лайам – мой бойфренд.

Я купила в баре джин с тоником и бутылку воды. Лайаму даже в голову не пришло угостить меня в качестве компенсации за моральный ущерб. Не потому что он привык к подачкам от нашего агентства, а потому что вообще привык жить за чужой счет. Лайам предпочитал иметь дело с женщинами в возрасте – как по причине их богатого жизненного опыта, так и из-за солидного счета в банке. Случались у него, конечно, и свистушки, но последнее время Лайам сосредоточился исключительно на старухах.

Что ж, сейчас я не на работе, поэтому не собираюсь ни потакать его привычке напиваться, ни трепаться с ним. С мрачным видом я направилась в дальний угол бара, где попыталась утешиться джином.

– Джулс! Ты тут! – Лайам звякнул бутылкой пива о мой стакан. – Я тебя проморгал!

Его кудри взмокли, голубые глаза сияли.

– Как ты нашел этот клуб? – сердито спросила я. – Я не говорила тебе, где находится «Резиновый шар».

Лайам игриво подмигнул:

– Спросил у парней, что торгуют дисками. У них обычно полно всяких флайеров.

Ага, и теперь всякие любители забредают в фетишистские клубы.

Между тем в баре появилась Мэл, и толпа, осаждавшая стойку, расступилась перед ней, как море перед Моисеем. Раб вился вокруг ее ног, Мэл, не обращая на него внимания, болтала с одной из своих подруг, которую я уже видела на какой-то из прошлых вечеринок. Мэл была звездой этого клуба уже долгие годы, еще тогда, когда он не пользовался такой бешеной популярностью. И теперь я грелась в лучах ее славы. Достаточно было упомянуть имя Мэл, как передо мной открывались решительно все двери.

– Эй! – окликнула меня Мэл, в очередной раз осадив раба. – Чего не танцуешь?

Тут она заметила Лайама. Мэл не знала, кто он, но по моей кислой мине поняла, что его присутствие для меня сродни смирительной рубашке. Она приподняла брови и, глядя на Лайама в упор, осведомилась:

– Ты кто такой?

Лайам пялился на нее как последний кретин. Его широко распахнутые глаза напоминали блюдца, и единственное, что отличало его от мультяшного героя, накушавшегося наркотиков, это отсутствие в блюдцах вращающихся спиралей.

– Мэл, познакомься, это Лайам О’Доннел, мой новый клиент, – процедила я сквозь зубы. – Решил заглянуть на огонек.

Мэл мигом все поняла.

– Тот самый? – спросила она, беззастенчиво разглядывая Лайама, и отхлебнула из своего стакана.

Раб у ее ног слегка дернулся, и она машинально пихнула его ногой. Потом опустила взгляд.

– Ладно, ты был паинькой.

Она обмакнула в коктейль пальцы – сплошь в перстнях, с ноготками, расписанными серебристо-черными узорами. Ее рука упала и замерла. Раб терпеливо ждал.

– Хорошо, – разрешила Мэл, – можешь облизать.

Весь исходя благодарностью, раб тщательно вылизал ее пальцы. Ему было за сорок, редеющие волосы, дряблое брюхо. Больше ничего сказать было нельзя: он так вошел в роль раба, что лицо потеряло всякое человеческое выражение, почти стерлось, будто он уничтожил свою индивидуальность одним усилием воли.