Мое чудовище (СИ)

- Хорошо, я предложу тебе несколько вариантов, и ты сама выберешь один из них, – женщина ободряюще сжала ее руку, привлекая внимание дочери. Ее пугала такая отстраненность, будто Блер вовсе и не здесь, и не рада приезду Элеонор.

- Тогда я полагаю, что дня вам хватит для продумывания вариантов. А на сегодня хватит, ждем вас завтра, – резко сказал Чарльз, поднимаясь с места. Буквально выпроводив Элеонор за дверь, которая лишь успела прошептать дочери, что все будет хорошо, он закрылся в комнате с Блер.

- А теперь у нас состоится серьезный разговор, – он за пару шагов сократил расстояние между ними. Она все так же неподвижно сидела, приготовившись к самому худшему. Побьет, выпорет, обругает, прикажет запереть? А может, захочет продолжения?

Он схватил ее за волосы и оттянул голову назад. От боли она сжала край стола так сильно, что кисти начало саднить. Чарльз смотрел на нее сверху вниз, и злость от своего бессилия перед ней пожирала его изнутри. Он не хотел причинять ей боль. Она казалась слишком хрупкой для такого, но ведь на самом деле она куда сильнее, чем выглядит. Таких дам он еще не встречал. Лорд отпустил ее волосы и сел напротив Блер. Ее взгляд был вновь полон ненависти. Лучше так, чем то, что она вытворяла с ним в ванне. Во второй раз он бы просто не смог сдержать себя.

- О чем же ваш разговор? – спросила она, приглаживая волосы. Голова после такого неприятно побаливала, но она знала, что вскоре перестанет, поэтому старалась не обращать на это внимания.

- О вашем поведении. То, что произошло сегодня между нами, недопустимо.

- А что произошло сегодня между нами? Разве я не могу проводить время со своим будущим мужем? И столь ли важно, где мы его проводили? – Блер поднялась с места и встала около Чарльза. Наклонившись к его лицу, она задела губами краешек маски. – Вам не понравилось?

Лорд не подал виду, что внутри все просто горело и хотелось выплеснуть все желание наружу, хотелось повалить ее на стол, разорвать платье в клочья и припасть губами к ее чарующей коже.

- Не играйте с огнем. Вы не стерпите такого пожара.

- Может, попробуем? – ее ладонь поглаживала спину Чарльза, а лицо все еще находилось в опасной близости от его.

- Поймите, этим вы раззадориваете только себя. У меня же для вас всегда найдется замена, – он медленно повернул голову к ней. Его дыхание нежно щекотало губы Блер, и она непроизвольно их облизнула. Он прикрыл глаза, пытаясь отогнать все мысли о ней.

- Но подлинник всегда лучше подделки. Разве стоит растрачиваться на гроши, когда рядом бриллиант?

- Давно ли вы сами были грошом в горсти себе подобных? Да и чего уж там, вы до сих пор не можете порадовать волшебным сверканием на солнечных лучах. Так стоит ли мнить себя бриллиантом, когда на самом деле вы лишь фальшивка?

Блер отклонилась от Чарльза, возмущенная его словами. Они застряли у нее в голове, повторяясь вновь и вновь. «Фальшивка» – вот что он о ней думает.

Неспешно вставая, Чарльз смотрел на нее, пытаясь угадать, что она сделает после таких его слов. Но, стараясь обезопасить себя от лишних криков и битья кулаками, он схватил ее и заключил в свои объятья. Он позвал Артура, который через пару минут уже оказался в комнате.

- Артур, отведите мисс Блер в ее покои. Она сегодня очень утомилась.

Слуга кивнул, ожидая, когда лорд выпустит девушку из своих рук, но тот не спешил этого делать.

- Когда-нибудь я заставлю вас сверкать, – прошептал мужчина ей на ухо, после чего коснулся губами щеки. И снова алый румянец раскрасил лицо девушки. Она искренне не хотела показывать своего смущения, но каждое прикосновение губ лорда будило в ней странные чувства.

- Мисс Блер, прошу за мной, – фраза Артура дала понять Блер, что ее уже никто не держит. Она сделала несколько нерешительных шагов в сторону двери, но, остановившись, обернулась и посмотрела на Чарльза.

- Даже у фальшивки есть своя уникальность, – она хотела сказать это гордо, но ее голос дрожал и совсем немного был хриплым. Резко повернувшись обратно, она вылетела из комнаты. Артур за ней еле поспевал. Она закрыла дверь в свою комнату прямо перед его носом. Бедному слуге ничего не оставалось, как тихо посетовать на ее взбалмошный характер и уйти заниматься другими поручениями.