Мое чужое сердце

А Стася так и осталась стоять недвижимо около стены, пытаясь глубоко вдохнуть. Не получалось. Внезапная пустота в груди заполнила каждую клеточку. Осталось только желание быть с Владом. Ему, этому желанию, было до лампочки на всё вокруг. Это и есть настоящая любовь? Ей осточертело наступать на собственное горло, жить в ограничениях. Всё это ранило её саму, ложилось на душу тяжким осадком.

Чувствовала себя смазливой дурочкой, которой впервые объяснили правила игры в морской бой и протянули лист, на котором умелой рукой были расставлены позиции кораблей. И она, по своей неопытности стреляла наугад, без какой-либо тактики и умения вести сражения. Не было в ней тех знаний, даже в двадцать два года. Не было искушенности, умения подтолкнуть опытного мужчину к действиям. Только инстинкт, наверное, самый древний, подсказывающий, что она тоже небезразлична. Этот инстинкт и выгнал её на улицу в одной тоненькой кофточке в тот момент, когда Шамров подошел к Ленд Роверу и открыл водительскую дверь.

— Влад! — позвала с надрывом. Может, это будет самой большой ошибкой в жизни, а может, самым правильным поступком. Она не знала наверняка. — Не уезжай…

Шамров обернулся. Перед ним, обхватив плечи руками и содрогаясь от порывов ветра, стояла Стася.

— Ты что творишь? Немедленно вернись. Заболеешь ведь, — в миг нарушил все обещания, данные несколько минут назад.

Она подошла ближе, став буквально вплотную, и подняла голову, заглянув в глаза. Влад тихо выругался, снял пальто и ловко накинул на дрожащие плечи:

— Ну почему с тобой так сложно? — прошептал с болью, завернув девушку в ткань, и обхватил хрупкие плечи в попытке согреть.

Она всё так же продолжала всматриваться в его лицо, призывая не прятать взгляд, а открыто посмотреть в ответ.

— А ты разве ещё не понял? Ты же убиваешь меня нежеланием впускать в свой мир, в свою жизнь. Скажи, чтобы я не мучила ни тебя, ни себя… Глядя в глаза скажи, — голос задрожал от переполнявших эмоций, — что ничего ко мне не чувствуешь!

Влад провел рукой по её волосам и прижал к широкой груди. Сомкнул руки за спиной, крепче притиснув. Прикоснулся губами ко лбу.

— Разве не видишь, что я не могу без тебя, — прошептала, уткнувшись ему в грудь, но слышно её было прекрасно.

Это как удар под дых. Шамров слегка отстранился. Настолько, чтобы можно было прыгнуть с разбега в серые озера и утонуть. Что и сделал, как только заключил влажное от слёз лицо в ладони и убрал разметавшиеся по щекам пряди. В движениях снова появилась чувственность, которую всегда испытывал, стоило прикоснуться к ней.

— Дура-а-а, — протянул с придыханием, — да я люблю тебя!

Сердце на сумасшедшей скорости рухнуло вниз, а потом, подпрыгнуло вверх, с болью забившись на прежнем месте. Перед глазами всё поплыло от осознания только что услышанных слов.

— Так докажи! Докажи… Не отталкивай. Позволь быть рядом… — не договорила, ощутив прикосновение слегка шершавого пальца к нижней губе.

— Ты же понимаешь, что после этого не отпущу ни через год, ни через два? Возврата в прежнюю жизнь не будет. Привяжу к себе и не отпущу до последнего вздоха.

Что-то мелькнуло в его глазах. До боли знакомое. Будто из прошлой жизни. Оно вызвало странный трепет во всем теле и чувственное покалывание на кончиках пальцев. Она помнила его откуда-то. Была уверенность, что знает так же хорошо, как и себя, хотя на деле продолжала двигаться на ощупь, спотыкаясь на собственных ошибках.

— И не отпускай, — попросила, обвив крепкую шею руками и привстав на носочках. — Держи так крепко, как только сможешь.

Влад склонился к ней, прижался ко рту, пока ее губы не разомкнулись, и он смог коснуться языка. Это было восхитительное, острое ощущение. Потом прерывался на чуть-чуть, всего лишь на пару вздохов, чтобы вновь припасть к горячим губам, сделать их влажными, раскрыть, заставляя ее вздрогнуть от соприкосновения языков. Заставляя голову кружиться.

Стало так легко, будто крылья за спиной выросли. Не решался даже в мыслях допускать подобное. Сейчас же… ринулся с головой, не побоявшись разбиться о чистую душу. Почувствовал, как натянулись мышцы от падения. Думал, вот-вот и достигнет дна, заполнит собой так же, как она заполнила его. А его всё не было, этого дна, падал и падал без конца и края. Потому что душа у неё бездонная, вместила его целиком. Со всеми грехами и недостатками.

Испытав странную, бесконтрольную дрожь возбуждения подхватил на руки, расслышав стон удовольствия, и поспешил в дом. Сейчас он отогреет её. Всей силой своей любви заставит воспламениться.

Стоило только подняться в квартиру, как волнение одолело обоих. Это была смесь остроты, предвкушения и чего-то запретного, того, о чем каждый так долго боялся мечтать.