Мое чужое сердце

«Дорогой Ричард, – прочел я. – Много дней неполадки с машиной, и тут очень жарко. Надеюсь, скоро вновь окажемся в пути. В машине кондиционера нет, но по крайней мере можно опустить стекла и ехать быстро. Когда она едет то есть.

Я ищу чего-то, но не знаю, что это. Но, когда соображу, вы узнаете об этом первым.

Ну. Вторым, вообще-то. Я узнаю первой.

С любовью – Вида».

Вида

Самый высокий в мире термометр

Эдди спросил меня: «Что это за книжица, в которой ты все все время пишешь? Дневник, что ли?»

Вот я ему минут двадцать и втолковывала все про Эстер, про книжку с чистыми страницами, которую она мне подарила, про утешительный камень, про то, как она умерла (от этого я опять заплакала), и еще кучу всякой чепухи, о которой он меня на самом деле не спрашивал.

Только мне нужно было хоть чем-то занять себя.

Эдди механик, который чинит машину Виктора. Только как раз тогда он не чинил. Когда он меня спросил про книжку, он чинил чью-то еще машину. Прелестный голубенький «БМВ», что принадлежит еще одному несчастному глупцу, вздумавшему за раз одолеть пустыню целым и невредимым.

Чинить машину Виктора Эдди пока не может, потому что сделал спецзаказ на водяной насос, а тот еще не прибыл. Это занимает много времени. Больше, чем все думали.

А кроме того, даже когда водяной насос объявится, Эдди все равно нужно будет заниматься прежде всего с тем клиентом, который платит.

Мне Эдди нравится. Мы с ним приятели.

Он старше нас. Лет сорок или пятьдесят. И он индеец. Я имею в виду не типа индиец из Индии, я имею в виду типа американский индеец. Или, думаю, мне следовало бы сказать – исконный американец. Так, наверное, и уважительнее, и правильнее. В конце концов, сколько еще можно держаться названия только потому, что Колумб был идиотом, выискивавшим специи, который даже не врубился, что заехал туда, что и близко к Индии не лежало?

Впрочем, мне надо следить за собой строже, чтобы не отвлекаться.

Короче, Эдди носит волосы, забранные в длинный хвостик, который спускается у него по спине и который он перетягивает в трех местах. Перевязывает кожаными ремешками. Волосы связаны около затылка, но и на концах тоже крепко перевязаны, а еще перехвачены посредине. Так что хвостик тоненький. И черный. А еще у Эдди огромадный живот.

Еще он очень приятный.

Знает, что у нас не много денег, вот и посылает Виктора с поручениями на своем грузовике. Забирать запчасти и всякую всячину. Дает ему этим отработать. И он позволил нам разбить палатку Виктора рядом со своей заправкой. Только я там не могу появляться раньше четырех часов дня, когда заправка оказывается между солнцем и палаткой и появляется хоть какая-то тень. Иначе там – смерть. Буквально. Я вовсе не драматизирую.

Еще Эдди позволяет нам брать лед из своего морозильного агрегата, что, возможно, спасло жизнь мне и наверняка спасло Джекса. Примерно раз в час я окатываю Джекса водой из шланга в сторонке от заправки, а потом кормлю его льдом и держу лед на подушечках его лап – тогда он немного оживает, как поникшее, увядшее растение, когда кто-то польет его водой.

Когда мы вновь выберемся на дорогу, Джекс будет счастливее всех. Да и мы с Виктором сами жаждем того же.

Виктора тут нет, потому как он на работе: ездит по поручениям на грузовике Эдди.

Если бы я захотела, то сидела бы в крохотной лавке-закусочной при заправке Эдди, где есть кондиционер (если б не было, народ не задерживался бы, чтоб купить что-нибудь). Только сейчас я не хочу быть в лавке, потому как там смена гадкой кассирши. А кроме того, там негде сесть. Приходится устраиваться на полу, и покупатели подозрительно косятся на меня.

Добрая кассирша любит собак и пускает Джекса полежать на полу у себя за стойкой, где пса никто, кроме нее самой, не видит. Так он попадает туда, где прохладно. Гадкая кассирша собак не выносит (и, вообще-то, народ их тоже не жалует, коль скоро я уж о том подумала) и говорит, что вызовет на собственное рабочее место санитарную инспекцию, если увидит собаку в лавке.

Я как-то спросила Эдди, зачем он взял ее на работу, и он ответил, что, если б мог, взял бы кого другого с нравом получше, но вряд ли хоть кто-то станет искать тут работу летом.

Я едва себя не предложила поработать. По крайней мере, при кондиционере. Только мы скоро поедем дальше.

Опять я отвлекаюсь.