Мое главное сокровище

Доводы были так себе, но поиски мы продолжили, потратив на них около часа. Ничего ценного с нашей точки зрения у Аркашки не было, потому дом мы покидали в легком разочаровании. Оказавшись на улице, осмотрелись и решили воспользоваться задней калиткой. Вскоре мы вырулили с другой улицы и замерли неподалеку.

– Что делать-то с Аркашкой? – спросила Любка после пары минут созерцания его веранды.

– Надо бы сообщить, – отозвалась я, – только не хочется объяснять, зачем мы к нему пошли. С другой стороны, если это убийство, о нашем интересе все равно станет известно.

– А если не убийство?

– Тогда какая разница, кто его обнаружит?

– Тоже верно, – кивнула Любка, – тогда пошли.

Мы, уже не таясь, направились к дому. На всякий случай я проверила пульс, хотя и так было все понятно. Выглядел Аркашка довольно спокойно, словно бы сидел на веранде, любовался природой, а потом – бац! – и умер. Тут Любка истошно заверещала и бросилась к калитке, чем, признаться, меня немного напугала. Вопли ее возымели действие, очень быстро собрался народ, кто-то ахнул, и новость полетела по деревне.

Мы сидели дома и коротали время, поедая в печали пироги бабы Маши.

– Так и растолстеть недолго, – хмуро сказала Любка и взяла еще один, с яблоком. Я вяло жевала и молчала.

– Жалко Аркашку, – заметила бабуля.

– Алкогольная интоксикация – дело такое, – ответила Любка.

– У нас это дело полдеревни гонит, – не согласилась та, – и никто не помер пока, а Аркашка свою меру всегда знал.

– Сколько веревочке не вейся, – начала снова Любка, я пихнула ее в бок.

– Кто его хоронить будет? – поинтересовалась у бабы Маши.

– Деревней соберемся да похороним.

– А с домом что будет? – влезла подруга. Бабуля взглянула на Любку непонимающе.

– Да займет кто-нибудь из местных… потом. За вишней приглядеть надо, вот что.

– Что за вишня? – тут же прицепилась подруга.

– Аркашкина. Он ее посадил и сам за ней ухаживал, даже Анютку не подпускал. Надо бы в память о нем сохранить дерево.

Бабуля вышла на улицу, качая головой, а Любка кинула на меня взгляд и поинтересовалась:

– С чего это его на вишню потянуло?

Я усмехнулась:

– Ты, конечно, считаешь, это неспроста?

– Конечно. Чую, мы на верном пути. Тот, кто его убил…

– Ты об алкоголе? – невинно перебила я.

– Почти. Не будем забывать, Аркаша был особой увлекающейся, и если кто-нибудь пришел бы к нему и предложил выпить…

– Он бы не отказался, – согласилась я, – только кому Аркашка мог помешать?

– А кому понадобилось нас по лесу гонять?

– Думаешь, кто-то приметил, что мы возле него отираемся, посчитал это небезопасным и разделался с ним?

– Кто знает.

Мы немного помолчали.

– Думаешь, Гриша? – спросила я все-таки.

– Он мог, видел же, что мы у кустов крутимся.

– С таким успехом нас еще могло полпоселка видеть. А злодеем может оказаться кто-то со стороны, сидит и смотрит на нас.

– Уж лучше Гришка, – тут же отозвалась Любка, – этот, прости Господи, хоть на глазах отирается.

– Я о другом думаю, – протянула я, подруга уставилась на меня, – напиток вчерашний волшебный покоя мне не дает.

– Выпить хочешь? – нахмурилась Любка, я отмахнулась.

– При чем тут выпить, ежели напиток приготовил кто-то из местных, значит, технику имеет.

– Да здесь у каждого в подполе по три самогонных аппарата.

– Не спорю, – кивнула я, – но зелье, с ног рубящее, а от похмелья ограждающее, готовит кто-то один.

В Любкиных глазах мелькнуло просветление, то есть она поняла, куда я клоню.

– Намекаешь, что кто-то из местных Аркашку напоил?

– Как вариант, – пожала я плечами, – не забывай, что отравление само по себе тоже вполне может быть.

– Надо Сашку раскрутить, – вскочила подруга, – пусть ведет нас к винных дел мастеру.

– Сядь ты, – поморщилась я, – Сашка шатается где-то, по крайней мере, дверь в его комнату заперта.

– Интересно, зачем он ее запирает? – додумалась спросить Любка, возвращаясь на место и принимаясь за очередной пирог.

– Он там особо любопытных девушек убивает и прячет их тела, – сделала я страшные глаза.

– Тьфу на тебя, – подруга зачем-то еще три раза сплюнула через плечо, – ты хоть раз была в его комнате?

– Была, – ответила я, – и ты была, вспомни, то утро, когда мы из деревни вернулись, мы его будили еще.

– И как тебе показалась комната?

– Самая обычная.

– И я о том, – зачем-то подняла она вверх указательный палец, словно бы открыла великую истину, – тогда зачем он ее запирает?

– Может, у него порнографические журналы под подушкой, – сказала я, скорее, из вредности.

– А если нет?

Я уставилась на подругу, взгляд боевой, задору не занимать. Я вздохнула.

– Теперь у нас Сашка – враг государства номер один? Так скоро ты от каждой тени шарахаться начнешь.

– Враг не враг, – наставительно сказала Любка, – а проверить мы обязаны.

Я посмотрела на нее с опаской.

– Может, у тебя болезнь? Один раз в сумку слазила, теперь остановиться не можешь?

Любка сделала независимое лицо.

– Подумаешь, уже и предложить ничего нельзя.

Мы немного помолчали, доедая пироги.

– Пойдем хоть на окна его посмотрим, – робко внесла Любка очередное предложение.