Мое главное сокровище

Гриша быстро протер лицо и потянулся к джинсам, а я к шортам. Родион тактично отвернулся и начал взволнованно рассказывать:

– Мы были в комнате, она пошла вниз за водой. Минут через пять я подумал, что она долго ходит, спустился вниз, ее нет, окно в кухне открыто.

Гриша быстро спустился вниз, мы следом за ним. Выглянув в открытое окно, он сказал:

– Нужно осмотреть все вокруг, если ее оглушили, могли тащить волоком, под окном в любом случае должны быть следы.

Мы выскочили на крыльцо, Гриша кивнул Родиону в сторону дороги:

– Проверь следы шин.

Родион поспешил к калитке, мы обошли дом и уставились на траву. Она была примята, но так как Гриша ухаживал за газоном, определить, куда пошел человек, было трудно. Тут подбежал Родион:

– На дороге свежие следы от машины.

– Поехали, – кивнул Гриша, мы сели в его машину и выехали со двора.

– В деревне прятаться негде, – сказал Гриша, – значит, ребята на дороге из Марьино, если повезет, сможем нагнать их, пока они не свернули в какую-нибудь деревеньку.

Нам только и оставалось, что надеяться на удачу, но буквально через пару минут Гриша выругался.

– Что случилось? – испуганно посмотрела я на него.

– Тормоза не работают.

Я ухватилась за ручку на заднем сиденье, а Родион внимательно посмотрел на Гришу:

– Справишься?

– Попробую, – хмыкнул он, правда, вид остался серьезным.

Следующее время прошло для меня в весьма напряженном состоянии. Мы по-прежнему ехали вперед, Гриша крепко держался за руль, а Родион пялился на дорогу. В моем понимании, мало что менялось, разве что у Гриши на лбу выступили капли пота от напряжения.

– Что он делает? – спросила я негромко у Родиона.

– Гасит двигатель, – бросил он в ответ.

Легче мне не стало, и я понадеялась на то, что Гриша справится со своей задачей. Наконец, скорость стала падать, и вскоре мы, дернувшись, остановились на обочине, куда Гриша успел свернуть в последний момент. Он глубоко выдохнул, после чего рукой вытер лоб и вылез из машины, мы последовали за ним. Родион хлопнул его по плечу, я заметила, что рука его подрагивала.

– Что теперь? – бестолково спросила я их.

– Придется возвращаться назад, – зло сказал Гриша. Мы поплелись в сторону дома, думая каждый о своем.

– Ты вообще поняла, что нас хотели убить? – поинтересовался Гриша.

– Испортив тормоза?

Он кивнул.

– Летальный исход в таком случае выше девяноста процентов, нам крупно повезло.

– Что тебе не нравится конкретно? – спросила я, понаблюдав за ним.

– До этого намерения были не столь очевидны. В лесу нас вроде бы вообще не трогали, в особняке могли поджидать с целью побеседовать, по крайней мере, погоню за нами не послали. Дом могли поджечь с целью припугнуть, если бы вы спали, то успели бы проснуться и покинуть дом. Но сейчас кто-то явно готовился проститься с нами навсегда.

– А Любку похитили, решив, что раз она внучка, то знает все, что нужно, – добавила я, и мы примолкли. Направление мыслей было очевидно: сначала избавиться от нас, потом заняться Любой, а после этого… Мне даже думать не хотелось, что может случиться. Родион решительно сказал:

– Мы должны ее найти.

Мы кивнули, хотя идей, куда идти искать не было ни у кого.

– Пойдемте к деду в усадьбу, – сказала я вдруг, – он мужик глазастый, мог и приметить проезжающую машину.

Мысль была так себе, но мы двинули в ту сторону. Идти пришлось прилично, мы теряли драгоценное время, злились, но ничего поделать не могли. Наконец, вдали мелькнули крыши особняков. Прибавив шагу, вскоре мы прошли под шлагбаумом по дороге. Было темно и тихо, мы двинули к одному из особняков, как вдруг откуда-то сбоку раздался голос.

– Стой, кто идет?

Я узнала старичка и громко ответила:

– Это Василиса, – и еще добавила, – принцесса.

Тут же зажегся луч фонаря, мы сощурились, с трудом разглядывая старичка с трубкой в зубах.

– И что же ты тут делаешь в такой час, принцесса? – спросил он.

– Мы хотели у вас спросить, вы не видели тут машины последние минут сорок?

Он сердито покачал головой:

– Ты помнишь, что я тебе говорил?

– О чем именно? – уточнила я.

– О любопытной Варваре, которой нос оторвали.

– Помню, но вы поймите, сейчас дело очень серьезное.

– Теперь и голову оторвут, – выдал он с печалью в голосе, и в тот же момент что-то обрушилось мне на затылок, и я упала во тьму.

Открыв глаза, поняла, что кардинально ничего не изменилось: та же темнота, боль в голове, еще и жутко холодно. Я сделала попытку подняться, но тут же застонала и бросила эту попытку.

– Василиса, – раздался Гришин голос, – ты очнулась?

– Вроде того, – пробормотала я, вглядываясь в темноту и различая три мужских силуэта, – кто с нами?

– Это я, Сашка, – раздался голос приятеля, надо сказать, весьма грустный.

Я снова попыталась встать, превозмогая боль, но тут же поняла, что помимо физического недомогания меня держит рука, прикованная наручниками к трубе.

– Какого черта происходит? – нелицеприятно высказалась я, – вы тоже прикованы?

– Ага, – усмехнулся Гриша, – дед отвлек наше внимание, ребятки подошли сзади и долбанули по башке. Очнулись мы уже здесь.

– А Сашка?

– Меня сцапали раньше, – вздохнул он, – и привезли сюда.