Мое имя в твоем безумии (СИ)

барышни. Успокоившись, девушка тряхнула чёлкой и по-мужски крепко пожала ладони парням, пробормотав:

- Надежда Беликова. Прошу прощения и спасибо.

- Виктор Прохоров, – друг парня с серьёзным видом ответил на рукопожатие, а Андрей

расхохотался и, растрепав и без того взлохмаченные волосы воинствующей девицы, представился:

- Прямо амазонка! Меня зовут Андрей, но если надо официально, то Андрей Кузьминок.

А потом всё закрутилось само собой: он проводил её до общежития и, забыв спросить номер

телефона, в следующий вечер караулил возле входа с потрёпанным букетом ромашек, сорванных за

ближайшим углом.

Почти каждый вечер он сопровождал девушку от работы до общаги, после стал проводить с ней

выходные в каком-нибудь парке, библиотеке или кафе. На близость парень даже не намекал, боясь

спугнуть Надю, шарахающуюся даже от мимолётных поцелуев в щёку.

Гораздо позже он узнал причину её поведения: перед самым отъездом из дома девушку едва не

изнасиловали, когда она одна возвращалась с сельской дискотеки и так некстати решила сократить

путь, пойдя через заброшенные склады.

Она знала этих парней, преградивших ей дорогу: двое были из соседней деревни, а трое учились

вместе с ней в школе, один даже в её классе.

Надя не была робкого десятка, но прекрасно понимала, что в данный момент силы не на её стороне.

Попытки звать на помощь быстро пресекли, зажав рот грязной ладонью. Её трогали везде, раздирая

одежду, сминая хрупкое тельце множеством крепких похотливых рук и весело комментируя

происходящее.

Бывший одноклассник Васька едко усмехнулся, мацая маленькую грудь:

- Эта сучка так и не дала никому из наших, а теперь решила свалить по-тихому. Видать, рожами мы

для этой цацы не вышли.

- Рожами, может, не вышли, а кое-чем другим побалуем! – хохотнув, парень из соседней деревни, которого все почему-то звали Шитом, спустил штаны. - На землю шмару, я первый попробую её!

Подчинившись, видимо, своему главному, остальные расступились, бросив помятое тело на сырую

траву.

Надя попыталась подняться, но её остановили ударом в живот.

- Лежи, сука! Не будешь дёргаться, тебе понравится, ещё и добавки попросишь!

У Беликовой не было сил кричать после удара, выбившего из лёгких воздух. Она отмахивалась

руками и ногами, но насильникам это быстро надоело, и они попросту распяли её на земле, намертво

пригвоздив конечности и лишив малейшей возможности вырваться.

Спасение пришло в лице местного дурачка Юрки Шевелькова, внезапно появившегося с дикими

криками и размахивающего дубиной. С этим детиной никто не связывался по двум причинам: силища у него была, как в русских сказках, богатырская, а при отсутствии ума пугала ещё больше, да

и дядька его был местным участковым, обожающим заталкивать всех подряд в «козлик» с мигалкой

и доставлять в отделение.

На какое-то мгновение он сумел отвлечь на себя нападавших, и Надя отползла в сторону, цепляясь

онемевшими пальцами за траву. С трудом поднявшись, она, шатаясь, побрела к дороге, ведущей в

деревню.

- Стой, мразь! – Васька, первым придя в себя, кинулся следом, но рухнул, как подкошенный, получив дубиной по голове.

Оклемавшись от ступора, остальные налетели на Шевелькова, беря его количеством.

Последнее разборчивое в криках и мате, что слышала девушка, было отчаянное и надрывное:

- Надюха, беги!

И она побежала, побежала, забыв о боли во всём теле, о порванной одежде, болтающейся на ней, об

острой осоке, режущей ноги, и о спазмах в желудке, желающем вывернуться наизнанку после

пережитого.

Беликова неслась, ничего не видя перед собой, едва дыша, хрипя и прижимая руку к колющему

боку, пока не увидела покосившиеся крыши домов родной деревушки.

В это мгновение она порадовалась отсутствию фонарей и тому, что её дом почти на самой окраине.

Вбежав в дверь, она задвинула тяжёлый засов, сползла на пол, закрывая лицо ободранными

ладонями, и зарыдала в голос, выплёскивая из себя скопившийся липкий страх, унижение и боль.

Дед громко храпел на лавке возле печи, старый пёс Полкан лениво скулил во дворе, в хлеву мычала

кормилица семьи Зорька, а молодой поросёнок Хакси шумно повизгивал в отведённом ему углу.

Поднявшись, Надя вышла в закрытый двор через заднюю дверь и скользнула тенью в баню, натопленную с обеда.

Она с яростью тёрла кожу грубой мочалкой, пытаясь отскрести от себя грязь чужих рук и с

ненавистью глядя на проступающие синяки и кровоточащие ссадины, невыносимо ноющие при

соприкосновении с горячей водой и жёсткой ворсистой материей.

- Надюха, беги! – истошный крик её спасителя гудел в ушах.

Надюха. Как давно никто её так не называл? А ведь когда-то смешной и вечно растрёпанный

мальчишка из соседней деревни обращался к ней только так.

Они дружили с Юркой с детства, хоть он и был старше на целых четыре года. Шевельков не давал в

обиду свою маленькую подругу, помогал ей, когда мог, на огороде, провожал из школы и срывал для

неё самые спелые яблоки в родительском саду.

А потом была авария, страшная, запомнившаяся всей округе: старенький мопед влетел в

здоровенный комбайн. Скрежет метала, стоны и отчаянный крик матери Юрки, потерявшей в тот