Мое имя знает море…

Я мыла и измельчала овощи для салатов, чистила картошку.

«К концу моего отпуска я стану асом в готовке и смогу открыть собственное кафе», – думала я с улыбкой.

– Тетя Тоня, а почему Жозефина не захотела работать? – спросила я на свой страх и риск и приготовилась выслушивать возмущения.

– Это я не захотела, чтобы она здесь дальше работала, – сказала тетя Тоня, раскатывая тесто.

– Она сделала что-то плохое? – осторожно спросила я, ссыпая порезанный огурец в большую миску.

– Она спуталась с Климовым и подложила в салат для посетителей дохлых тараканов, – с деланным равнодушием ответила тетя Тоня.

Я замерла с ножом в руках и удивленно посмотрела на свою «родственницу».

– Что?! Тараканов? Зачем? – непонимающе воскликнула я.

– Наверное, ее Климов подговорил. Обещал место получше. Он давно мечтает стереть мое кафе с лица земли. Я мешаю процветать его бару по соседству. Хорошо, что в тот день моя подруга зашла пообедать и первая взяла это салат. Зашла на кухню и сказала мне, что нашла в салате дохлого таракана. Жозефинки как раз не было, я стала смотреть салат, который она сделала, и нашла в миске еще нескольких.

– Вы точно знаете, что ее подговорил этот Климов?

– Она с ним все время любезничала на углу, и их пару раз видели ночью в баре.

– Ничего себе, – поразилась я. – Как же так можно?

Тетя Тоня ничего не ответила.

– А куда она потом подевалась? – спросила я.

– Говорят, поехала в Ялту, где-то там работает. Ей уже есть восемнадцать, и я не могу вернуть ее силой. Да и мать ваша не может.

– Тетя Тоня, я так никогда не сделаю, можете быть уверены на все «сто», – пообещала я.

– Ты другая, это сразу видно, – улыбнулась тетя Тоня. – Как будто вы вообще не сестры.

Я опустила глаза и стала резать лук. Потом украдкой посмотрела на тетю Тоню. Она ласково выкладывала на стеклянную доску слепленные пельмени и вареники, чтобы отправить их в морозилку. Похоже, последнюю фразу она сказала мне без всякой задней мысли.

В десять часов тетя Тоня со словами «Иди, позагорай» протянула мне пульверизатор с водой и два ключа. Я непонимающе уставилась на нее.

– Я договорилась с местным дворником, Петровичем, что он будет пускать мою племянницу загорать на крышу этого дома. Жозефина жаловалась, что ей некогда загорать. Зайдешь в подъезд со двора, поднимешься на пятый этаж, потом – на крышу. Там лежит надувной матрас. Но первый раз загорать можно только десять минут. А то как отдающие делают: приедут, улягутся на пляже на полдня, а потом ходят красные и облезлые до конца отпуска. Иди, пока посетителей мало.

– Но я же не взяла купальник, – засомневалась я.

– Да кто там тебя увидит. Залезешь и закроешь защелку.

Я поблагодарила тетю Тоню и пошла на улицу.

Даже вид с крыши пятиэтажного дома на город открывался сказочный. Именно такими мне представлялись города, описываемые в детских книжках. Небольшие домики тесно, но дружно расположились на разной высоте. Крыши соборов, зеленые верхушки деревьев, а впереди – бескрайнее синее море.

Сняв платье, я легла на матрас и закрыла глаза. Похоже, что тетя Тоня изо всех сил старалась сделать пребывание Жозефины комфортным, но та не оценила стараний. Выручка у кафе была приличная, эти деньги были бы не лишними семье Марианны. На чаевые вполне можно было покупать себе мороженое и что-то из мелочи. На еду тратиться не нужно: ели мы то, что оставалось из заготовленного в предыдущий день, а посетителям предлагали приготовленное сегодня.

Тетя Тоня обещала дать мне два выходных дня в самом конце августа, чтобы я смогла поехать на экскурсию или провести весь день на пляже.

«Хватит ли мне двух дней на то, ради чего я затеяла этот обмен? – размышляла я, – наверное, должно хватить.

Либо дуб есть, и я смогу хоть все возле него раскопать за один день, сказав любопытным прохожим, что планирую, например, похоронить там хомячка. Либо дуба нет, тогда и неделя была бы мне не нужна. А сейчас я все равно не могу туда поехать: сюда и обратно еду с тетей Тоней, среди дня не могу уйти из кафе и поехать на северную сторону. Вечером, когда освобождаюсь, уже непроглядная темень. Это не Петербург с белыми ночами.

Отведенные на загар десять минут прошли, я оделась и пошла обратно на работу.

Посетителей кафе тетя Тоня называла «гости». Мне нравилось такое определение: сразу становилось понятно, что каждый вошедший в «Tik Тоник» будет встречен вниманием и теплотой.

Ну и еще это определение, пожалуй, помогало мне психологически справляться с подчас подступающим раздражением, например, на выходки маленьких детей.

Бывало, что какой-то ребенок опрокидывал стакан с морсом на белую скатерть, которую я вчера стирала, утром отглаживала и буквально пять минут назад постелила на стол. В такие моменты я сжимала за спиной руки в кулаки, затем говорила себе: «Он – гость». А ведь гостям нужно все прощать и стараться, чтобы им было хорошо, несмотря ни на что.

Я подходила, улыбалась, говорила «ничего страшного» и стелила другую белоснежную скатерть, ласково глядя на «маленького ангелочка».