Мое искушение

Но мне и так слышно, что она уже проснулась. И последние двадцать минут вертится в кровати. Интересно, в чем Яна спит? В том домашнем комплекте или… Что за гребаное у меня воображение? За секунду нарисует такое, что после не уснешь. И из комнаты не скоро покажешься, пока кое-что наглядно выпирающее не опадет. Как специально, снизу доносится аппетитный запах. Мать с тетей Олей явно уже встали и готовят завтрак. И я чувствую голод. Странно это. Ромка в тюрьме, а жизнь не останавливается. Организму на все плевать. Он привычно требует еды и непривычно — одну конкретную женщину. Чужую, не мою.

Слышу хлопок двери и легкие шаги. А потом шум воды в душе. Значит, ванная пока занята. Я могу спуститься вниз, но ни за что не стану. Хочу зайти сразу после Яны, ощутить ее запах в узком пространстве. Смотреть в зеркало, в котором сейчас отражается она. Обнаженная, с влажной кожей, копной мокрых волос. В своем воображении уже слизываю прозрачные капли с молочной кожи. Наслаждаюсь ее вкусом, гладкостью, теплотой. Вряд ли Яна взяла с собой гель для душа, ей придется воспользоваться моим. И это мне тоже чертовски нравится, пусть таким извращенным образом на ней останется мой запах. Рычу от охватившего тело возбуждения. Ну ничего, как раз к месту будет холодный душ.

Полдня проходит в нервном ожидании новостей от адвоката. После общего завтрака мать тащит сестру на прогулку, чтобы немного развеяться. Яна прячется в комнате, а я сижу у себя и вместо того, чтобы переписываться с сотрудниками, опять прислушиваюсь к звукам за стеной. Но там стоит раздражающая тишина. Наконец не выдерживаю и стучусь в дверь. Кажется, у меня начинается ломка, если не вижу мое наваждение дольше часа. Быстро же я попал!

Слышу тихое «войдите» и открываю дверь. Останавливаюсь на пороге, замечая Яну в том же кресле, что и вчера. Оно ей явно полюбилось. Поворачивает ко мне голову. Лицо слегка осунувшееся, бледное. И круги под глазами, будто плохо спала. Хочется ее обнять, положить голову на свое плечо и убаюкать. Касаться губами гладкого лба, висков, волос. Вдыхать потрясающий запах. И укачивать, успокаивать, защищать. Но нет ни одного шанса, что она все это от меня примет. Ей нужен другой, не я. Ромкины руки и объятия. И все же за неимением его рук, может, сойдут и мои?

Подхожу ближе, обхватываю узкую, прохладную ладонь и тяну девушку вверх.

— Вставай. Пойдем посидим в саду. На природе ждать легче, — говорю, не отпуская ее руки. Яна хмурит брови, но все же кивает и поднимается.

— Хорошо, пойдем, — и добавляет устало: — От этих мыслей можно с ума сойти. Ненавижу находиться в неизвестности. Когда хоть что-то понимаешь, можно строить планы, искать выходы. А так остается одно бестолковое ожидание.

Веду Яну на улицу, продолжая сжимать ее ладонь, пока она не опомнилась. Лишь на лестнице девушка это осознает и аккуратно забирает руку. В саду передвигаю два шезлонга в тень старой яблони. Усаживаемся оба. Между нами неловкое молчание. Не знаю, о чем говорить. Снова о брате не хочу. Подождем хоть какой-то определенности. Выбираю нейтральную тему и прошу Яну рассказать о себе. Она морщится и вздыхает:

— Честно говоря, не люблю рассказывать о себе, — произносит тихо. — Нет в моей жизни ничего особенного. Мама, папа, старший брат. Школа, институт, потом работа.    О работе Рома у вас в гостях рассказывал, — киваю. Ни за что не признаюсь, что тогда я вообще не слушал, о чем говорят за столом. Все мое внимание было сосредоточено только на одной гостье. Только за ней я следил. За ее лицом, жестами, эмоциями. Ну и злился на такую подставу судьбы. Нет, о работе брата имею примерное представление. Мать с тетей Олей регулярно общается и передает мне все последние новости. Вот только о внезапно возникшей невесте брата меня почему-то никто не предупредил. И мать, получается, тоже не знала. Она бы точно проболталась мне.

— У вас очень красивый сад. Тут так спокойно, — замечает Яна, откидывается на спинку шезлонга и прикрывает глаза. Давая мне прекрасную возможность удовлетворить свой жадный интерес. Наблюдаю за ней без помех. Скольжу взглядом по ее лицу, прикрытым векам, пушистым ресницам. Останавливаюсь на губах. Здесь для меня раздолье, разглядываю каждый миллиметр. Кажется, что закрою глаза и буду видеть ее губы, как наяву, до самой последней черточки. Зачем мне эти картинки? Ведь будут преследовать потом, мучая несбыточными желаниями. Но я все равно смотрю. И ниже тоже. Туда, где мерно вздымается высокая грудь, обтянутая светлой футболкой.