Мое ходячее несчастье

— Нет. Пока нет. Но я над этим работаю. Она встречается с каким-то придурком, который учится в Кали. Надеюсь, скоро он в очередной раз облажается и она поймет, что это за дерьмо.

— Желаю удачи, — сказал Шепли, отхлебывая из своей бутылки.

Небольшая компания, сидевшая за столиком, испугалась нашего с Трентоном грозного вида и поспешила удалиться. Мы заняли освободившиеся места, приготовившись пить на удивление всем присутствующим.

Кэми издалека поглядывала на Трентона, то и дело подсылая к нам официантку с текилой и пивом. К счастью, я успел опрокинуть уже четвертую рюмку «Куэрво», когда зазвучала очередная рок-баллада.

— Ну и паршивый сегодня музон, Трент! — пожаловался я, с трудом перекрикивая шум.

— Ты просто не ценишь классику восьмидесятых! — крикнул Трентон мне в ответ. — Эй, погляди-ка вон туда!

Он указал на танцпол, по которому, покачиваясь в такт музыке, прошла рыжеволосая красотка с помадной улыбкой на бледном лице. Трент подошел к этой девице и приобнял ее. Улыбка расползлась еще шире.

— Привет, Ти! Как поживаешь?

— Неплохо, работаю. А ты?

— Молодец! Я живу в Далласе, устроилась в пиар-агентство, — ответила девица, поглядев сначала на Шепли, потом на меня. — Боже мой! А это, кажется, твой младший братик? Да я же его нянчила!

Я нахмурился. Своими пышными формами эта особа напоминала фотомоделей сороковых годов. Если бы я, будучи в нежном возрасте, провел с ней хоть пять минут, наше знакомство оставило бы неизгладимый след в моей памяти.

Трентон улыбнулся:

— Трэв, ты помнишь Кариссу? Она училась вместе с Тэйлором и Тайлером.

Я тряхнул ее протянутую руку, сунул в зубы сигарету, щелкнул зажигалкой и, запихивая в карман рубашки уже почти пустую пачку «Мальборо», пробормотал:

— Что-то не припоминаю.

— Неудивительно. Ты тогда был еще не очень зрелым мужчиной, — с улыбкой ответила она.

— Карисса недавно пережила тяжелый развод с Сетом Джейкобсом, — сказал Трентон. — Помнишь Сета?

Я покачал головой, уже утомленный игрой, которую затеял мой брат. Карисса осушила стопку текилы, стоявшую у нас на столе, и несколькими шажками как бы незаметно приблизилась ко мне:

— Я слышала, тебе в последнее время тоже пришлось несладко… Как насчет того, чтобы скоротать вечер вместе?

По выражению ее глаз я понял, что она пьяна. И что ей одиноко.

— Вообще-то, нянька мне больше не нужна, — сказал я, затягиваясь сигаретой.

— Но может быть, тебе нужен друг? Вечер длинный… А я пришла сюда одна, потому что все мои подружки повыходили замуж… Ну, ты понимаешь…

Кариеса нервно хихикнула.

— Если честно, не совсем.

Она опустила глаза, и я почувствовал себя виноватым: эта женщина не сделала мне ничего плохого, а вел я себя с ней по-свински.

— Извини. Просто я не хотел сегодня сюда идти.

Она пожала плечами:

— Я тоже. Но тут все-таки лучше, чем дома одной.

Музыка замолкла, и солист группы начал обратный отсчет с десяти. Кариеса огляделась по сторонам, потом снова посмотрела на меня, на мои губы. Глаза у нее загорелись. В тот момент, когда толпа хором прокричала: «С Новым годом!» — а музыканты заиграли «Застольную»[8] (искажая мелодию почти до неузнаваемости), Кариеса меня поцеловала.

На секунду я прихватил ртом ее губы, но они показались мне такими чужими, такими непохожими на то, к чему я привык! Воспоминание о Голубке стало еще острее, и я ощутил нестерпимую боль оттого, что мы были не вместе.

Я отстранился от Кариссы, вытер рот рукавом и отошел от столика.

— Прости, — сказала она мне вслед.

Протолкавшись к туалету, я заперся в кабинке и достал телефон. Перед глазами все расплывалось, во рту оставалось противное послевкусие текилы. «Эбби, наверное, тоже пьяная, — подумал я, — и не рассердится, если я позвоню. Сейчас ведь Новый год. Может, она даже ждет моего звонка».

Найдя в телефонной книге строку «Голубка», я посмотрел на свое запястье, украшенное такой же надписью. Нет, если бы Эбби хотела меня видеть, она позвонила бы сама. Я уже продул свой шанс, когда там, у отца, сказал, что отпускаю ее. Названивать теперь было бы эгоистично. Даже пьяный, я не мог себе этого позволить.

В кабинку постучали.

— Трэв? — окликнул меня Шепли. — Ты в порядке?

Я открыл дверь и вышел, все еще держа в руке мобильник.

— Ты ей позвонил?

Я покачал головой и уставился на кафельную стену. Потом сделал шаг назад, замахнулся и швырнул в нее телефон. Он разбился на мелкие кусочки, которые рассыпались по полу. Какой-то бедолага, стоявший у писсуара, отскочил в сторону и втянул голову в плечи.

— Нет, — буркнул я. — И не собираюсь.

Шепли молча прошел за мной к столику. Кариеса ушла. Нас поджидали три наполненные стопки.

— Извини, Трэв, что так получилось. Я подумал, может, она тебя немного отвлечет, — сказал Трентон. — Красотки вроде нее очень помогают мне, если я оказываюсь в таком положении, как ты сейчас.

— Значит, ты никогда не был в таком положении, — огрызнулся я и, опрокинув стопку себе в рот, резко встал, придерживаясь за край стола, чтобы не упасть. — Все, парни. Мне пора домой.

— Уже? — спросил Трентон слегка разочарованно.