Мое ходячее несчастье

— Не плачь, девочка, я здесь, — тихо сказал Трентон, незаметно подкравшись.

Я облегченно вздохнул.

— Как жизнь, сестренка? — спросил он, одной рукой приобнимая Эбби, а другой шутливо отталкивая меня.

— Прекрасно! — весело сказала она.

Я за руку повел Голубку к заднему фасаду, оглядываясь на Трентона, который шел следом:

— Если вдруг нагрянут копы и мы разделимся, то встречаемся в «Морган-холле», договорились?

Брат кивнул. Я остановился у открытого низкого окна.

— Издеваешься? — вытаращился на меня Трентон. — Да сюда даже Эбби вряд ли протиснется!

— Пролезешь, — успокоил его я и первым нырнул в темноту подвала.

Голубка, уже привыкшая входить на арену не с парадного входа, недолго думая, пригнулась к стылой земле и проскочила в окно, упав прямо ко мне на руки. Через несколько секунд в проем, пыхтя, ввалился Трент. Приземлившись на бетонный пол, едва удержался на ногах.

— Скажи спасибо, что я люблю Эбби, — проворчал он, отряхивая рубашку. — Ради кого попало не стал бы все это терпеть!

Я подпрыгнул и одним движением закрыл окно.

— Нам туда. — Я повел Голубку с Трентоном к арене.

Мы довольно долго петляли подвальными коридорами, шаркая по рыхлому бетону. Наконец вдали показался свет, послышался гул голосов. Мы в очередной раз повернули, и Трентон вздохнул:

— Никогда нам отсюда не выбраться!

— Иди за мной, и все будет в порядке, — сказал я.

По мере того как мы приближались к месту боя, шум толпы становился громче. Вскоре уже можно было различить голос Адама, выкрикивавшего имена и цифры в мегафон.

Я остановился в комнате, примыкающей к арене, и оглядел парты и стулья, накрытые белыми простынями. Стало не по себе. Место плохое, опасное. Зря я привел сюда Эбби. Если начнется драка, Трентон защитит Голубку, но где он спрячет ее от толпы? Здесь, среди старого хлама? Мне это почему-то не понравилось.

— Как собираешься действовать? — спросил брат.

— По принципу «разделяй и властвуй».

— Что будешь делить?

— Тушу Сэвиджа на части.

Трентон энергично кивнул:

— Неплохой план.

— Голубка, стой возле этой двери, ладно?

Эбби широко раскрытыми глазами смотрела на арену, вокруг которой уже творилось бог знает что.

— Голубка, ты меня слышишь? — Я дотронулся до ее руки.

— А? — Она повернулась ко мне и заморгала.

— Прошу не отходить от этой двери. И держись все время за Трентона.

— С места не сдвинусь, — сказала Эбби. — Обещаю.

Я посмотрел на ее милое встревоженное лицо и улыбнулся:

— Теперь, кажется, ты нервничаешь.

Она взглянула на арену, потом опять на меня:

— У меня плохое предчувствие, Трэв. Уверена, что ты победишь, но… Не знаю. Не нравится мне это место.

Мне нечего было возразить.

— Мы здесь ненадолго.

Адам уже начал вступительную речь. Я дотронулся до лица Эбби и посмотрел ей в глаза:

— Люблю тебя.

Голубка слабо улыбнулась. Я привлек ее к себе и прижал к груди.

— Так что не пытайтесь жульничать, прикрываясь своими телками! — прокричал Адам в мегафон.

Я положил Голубкину ручку на локоть Трентона:

— Не спускай с нее глаз. Ни на секунду. Тут все на голову встанут, когда начнется бой.

— Поприветствуем нашего сегодняшнего гостя! На арену выходит… Джон Сэвидж!

— Не беспокойся, братишка. Буду защищать ее до последней капли крови, — сказал Трентон, выразительно пожимая пальцы Эбби. — Теперь иди порви этого отморозка, и свалим отсюда к чертовой матери.

— Трепещите, парни! Девчонки, сбрасывайте трусики! Трэвис Мэддокс Бешеный Пес!

При этих словах я шагнул вперед. Толпа взревела, взметнулось множество рук. Море зрителей расступилось передо мной, и я медленно вышел на арену.

Зал освещался только фонарями, висевшими под потолком. После того как в прошлый раз мы чуть не спалились, Адам осторожничал: боялся, что ярко освещенные окна подвала привлекут к нам нежелательное внимание.

Даже в полумраке можно было легко разглядеть свирепую физиономию моего противника. Сверкая глазами, он нетерпеливо запрыгал с ноги на ногу. Потом замер и кровожадно уставился на меня с высоты своего огромного роста.

Джон был далеко не дилетант, но у него, как и у всех остальных, было лишь три варианта: или нокаут, или болевой прием, или победа по очкам. Моя сила заключалась в том, что много раз приходилось драться с четырьмя братьями, а значит, противостоять всем приемам одновременно.

Если противник выберет тактику Трентона, я должен быть готов к быстрому нападению в самый неожиданный момент. На этом я собаку съел.

Если он будет, как близнецы, чередовать разнообразные приемы, нанося удары то кулаком, то ногой, этим меня тоже не напугаешь.

Наиболее опасен был Томас. Если Джон столь же хитер (судя по его оценивающему взгляду, так и есть), он сделает равные ставки на силу, скорость и стратегию. Но и это мне не страшно: со старшим братом я дрался всего лишь несколько раз, но к тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, он уже не мог справиться со мной без помощи других Мэддоксов.

Сколько бы ни тренировался Джон Сэвидж, каких бы хитростей ни припас, он вряд ли меня удивит.