Мое ходячее несчастье

Мое белье скрыло под собой добрую половину маленького тела Эбби. Войдя в спальню, она повалилась на кровать — все с той же улыбкой на лице. Несколько секунд я смотрел на нее. Она стала смотреть на меня, видимо пытаясь понять, о чем я сейчас думаю. А я и сам не знал. До тех пор, пока не почувствовал ее взгляд на своих губах.

— Спокойной ночи, Голубка, — прошептал я, отворачиваясь и мысленно ругая себя на чем свет стоит.

Эбби неслабо набралась, но я не должен был этим воспользоваться. Тем более после того, как она простила мне показательное выступление с Меган.

Голубка несколько минут ворочалась, а потом собралась с духом и, приподнявшись на локте, подала голос:

— Трэв?

— А? — откликнулся я, не шевелясь.

Я боялся, что, как только я взгляну ей в глаза, весь мой здравый смысл вылетит в форточку.

— Я знаю, я пьяная, и мы из-за этого так здорово поругались, но…

— Я не собираюсь заниматься с тобой сексом, даже не проси.

— Чего?! Да нет…

Я рассмеялся и, повернувшись, посмотрел на ее милое испуганное лицо:

— Тогда что, Голубка?

— Вот…

Она положила голову мне на грудь и, проведя рукой по моему животу, крепко меня обняла. Ну и номер! Не ожидал! Я поднял руку и застыл, не зная, какого черта теперь делать.

— Ты действительно пьяная.

— Знаю, — пробормотала она, нисколько не смутившись.

Наверное, завтра она меня убьет, ну да ладно: будь что будет! Я положил одну руку ей на спину, а другую на мокрые волосы и поцеловал ее в лоб:

— В жизни не встречал таких стремных девиц, как ты…

— И поэтому отвадил единственного парня, который ко мне сегодня подошел?

— Итана-насильника? Всегда пожалуйста, можешь даже не благодарить.

— Еще чего! Я и не собиралась.

Эбби попыталась отслониться от меня, но я задержал ее руку у себя на животе:

— Нет, я серьезно. Ты могла бы быть и поосторожнее. Если бы я не оказался рядом… Не хочу даже думать об этом. А теперь, по-твоему, я должен извинения просить за то, что его спугнул?

— Ничего такого ты не должен. Дело не в этом.

— Не в этом? — спросил я.

Я никогда никого ни о чем не умолял, но теперь вот мысленно взмолился: «Скажи, что хочешь меня! Что тебе на меня не наплевать. Или что-нибудь такое…» Она была так близко! Еще дюйм, и я мог бы дотронуться до нее губами. До чего же мне было трудно удержаться и не преодолеть этот несчастный дюйм!

Эбби нахмурилась:

— Я пьяная, Трэвис. Это мое единственное оправдание.

— Хочешь, чтобы я подержал тебя так, пока не уснешь? — Она не отвечала. Тогда я заглянул ей прямо в глаза и сказал: — Конечно, я должен бы отказаться. Но вдруг скажу «нет», а ты больше не попросишь? Тогда я себе этого до конца жизни не прощу. — Голубка радостно заерзала и снова пристроила голову ко мне на плечо. Я крепко обхватил ее обеими руками, из последних сил удерживая себя в узде. — Тебе не нужно никакого оправдания. Просто попроси, и все.

ГЛАВА 8 «СТРАНА ОЗ»

Эбби заснула быстрее меня. Дыхание выровнялось, мышцы расслабились, носик еле слышно посапывал. Как приятно было держать в руках ее теплое тело! Я боялся, что привыкну к этому, и все равно не мог пошевелиться.

Зная Эбби, я догадывался: завтра она проснется, вспомнит свои ночные чудачества и раскричится из-за того, что я позволил ей себя обнять. Или еще хуже. Поклянется никогда больше не прикасаться ко мне.

Я решил пока не думать о завтрашнем дне. Надеяться на чудо было бы глупо, а открыто признаться себе в том, что эти наши объятия лишь результат алкогольного опьянения, не хватало сил. Раньше я всегда смотрел правде в глаза, а теперь вот не хотел. Видимо, не такой уж я крутой. По крайней мере, когда дело касается Голубки.

Я стал дышать медленнее, руки и ноги отяжелели, но я боролся с усталостью, которая постепенно усыпляла. Мне так нравилось обнимать Эбби, что я старался не закрывать глаза: пытался отвоевать у сна хоть одну лишнюю минутку блаженства.

Голубка пошевелилась. Я замер. Она скользнула пальцами по моей коже, потом прижалась ко мне покрепче и снова расслабилась. Я поцеловал волосы Эбби и прислонился щекой к ее лбу. Потом вздохнул и всего на секунду прикрыл глаза.

Открыл я их уже утром. Так и знал, что нельзя было моргать. Голубка елозила, пытаясь высвободиться: моя рука лежала у нее на спине, а ноги — поверх ее ног.

— Не ерзай, Голубка, я же сплю… — пробормотал я, прижимаясь к ней.

Но она постепенно выбралась из-под меня и, вздохнув, села на краю постели.

— Что-то не так, Голубка?

— Пойду попью воды. Тебе принести?

Я покачал головой и закрыл глаза. Или она делает вид, что ничего не было, или сердится. И то и другое плохо.

Эбби вышла из комнаты, а я продолжал лежать. Заставить себя подняться оказалось не так-то легко: голова после вчерашнего гудела. Как будто сквозь вату проник низкий голос Шепли. Тогда я наконец-то вылез из-под одеяла и, шлепая босыми ногами по паркету, направился в кухню.

На Эбби по-прежнему было мое белье. Она поливала дымящуюся овсянку шоколадным сиропом.

— Какая гадость! — проворчал я, пытаясь сморгнуть пелену перед глазами.

— И тебе доброго утра.

— Слыхал, у тебя скоро днюха? Еще годик, и разменяешь третий десяток?