Мое ходячее несчастье

— Если тебе от этого полегчает, могу пообещать, что он ко мне ни разу не притронется. Даже ради его фанатов не пропущу ни одного удара.

— Как это так?

Я пожал плечами:

— Обычно я позволяю сопернику хотя бы раз меня ударить. Чтобы интереснее было смотреть.

— Ты… специально подставляешься под удар?

— А кто захочет глядеть, как я делаю из человека котлету, когда он даже не защищается? Это нам невыгодно, никто не поставит против меня.

— Ой, дай-ка мне что-нибудь, лапшу с ушей стряхнуть!

Я повел бровью:

— Не веришь?

— Трудновато поверить в то, что тебя бьют, только когда ты позволяешь.

— В таком случае, Эбби Эбернати, давай поспорим.

Я улыбнулся. Вообще-то, я так сказал без всякой задней мысли, но увидел ответную улыбку Голубки, и меня осенило. Это была самая офигенная идея из всех, что когда-либо посещали мой мозг.

— Я готова с тобой поспорить. Наверняка он хотя бы раз тебе врежет, — лукаво сказала Эбби.

— А если не врежет? Если я выиграю? — спросил я.

Она пожала плечами. Рев толпы нарастал: Адам в своей обычной дебильной манере объяснял правила.

— Если выиграешь ты, — сказал я, подавляя дурацкую ухмылку, — я месяц буду обходиться без секса. А если выиграю я, ты на месяц останешься у меня.

— Что? Но я ведь и так у тебя живу! В чем тогда смысл спора? — подняла голос Голубка, перекрикивая толпу.

Она еще ни о чем не знала. Ей не сказали. Я улыбнулся и подмигнул:

— Сегодня в «Моргане» починили водонагреватель.

Эбби приподняла уголок рта. Похоже, новость ее не особенно удивила.

— Согласна на все, лишь бы посмотреть, как ты страдаешь от воздержания.

Услышав эти слова, я ощутил мощный выброс адреналина в кровь. Такое бывало со мной только во время боя. Я поцеловал Голубку в щеку, на секунду задержав губы у нее на коже, и вышел в зал. Чувствовал себя как король. Ни за что этому отморозку меня не ударить!

Как я и ожидал, все зрители стояли: сидячих мест не предполагалось. С нашим появлением толкотня и крики усилились. Я кивком указал Адаму на Эбби, чтобы он за ней присмотрел. Он сразу же меня понял. Это была та еще жадная скотина, но здесь, на арене, он пользовался железобетонным авторитетом. Так что я мог спокойно заниматься своим делом и не волноваться за Эбби. Адам все сделает, если это как-то связано с его выручкой.

Толпа расступилась, и я вышел на ринг. Кольцо зрителей тут же снова сомкнулось. Брэди стоял прямо передо мной, нос к носу. Он тяжело дышал и трясся, как будто накачался энергетиком.

Обычно я начинал с того, что дразнил противника, пытался вывести его из себя, но сегодня это было слишком рискованно. Поэтому я сразу настроился на серьезную игру.

Адам подал сигнал к началу боя. Я сделал несколько шагов назад и стал ждать, когда Брэди допустит первую ошибку. Он попытался нанести удар, я увернулся. Потом еще раз. Адам что-то рявкнул у меня за спиной: как я и предполагал, ему не понравилось такое начало. Он любил красивые бои, которые привлекали бы новых и новых зрителей. Чем больше зрителей, тем больше денег.

Я согнул локоть и ударил Брэди кулаком в нос, быстро и с силой. Обычно после этого я притормаживал, но сегодня мне хотелось побыстрее выиграть и провести остаток ночи, празднуя победу вместе с Эбби.

Продолжая молотить Хоффмана и уклоняться от его ударов, я старался не слишком заводиться. А то он мог бы этим воспользоваться, и тогда бы все пошло к черту. У Брэди открылось второе дыхание, и он снова на меня попер, но махание кулаками впустую быстро его вымотало. Увертываться было не так уж трудно: Трентон заставлял меня крутиться и побыстрее.

Наконец мое терпение лопнуло: я подманил Хоффмана к бетонной колонне, стоявшей посреди зала, и повернулся к ней спиной. Брэди, конечно же, решил, что ему представилась блестящая возможность размазать мою физиономию по столбу, и замахнулся, вложив в этот последний удар все свои оставшиеся силы. Тут я вильнул в сторону. Кулак Брэди врезался в бетон. В глазах у Хоффмана мелькнуло удивление, а через долю секунды боль согнула его пополам.

Этим-то я и воспользовался для нападения. Брэди тяжело рухнул на пол, и после секундного затишья зрители взревели. Адам бросил Хоффману на лицо красную тряпку. Все подскочили ко мне.

Обычно я радовался, когда болельщики с громкими воплями кидались меня поздравлять, но сегодня было не до них. Я принялся искать взглядом то место, где оставил Эбби. Нашел и похолодел: она исчезла. Я стал распихивать людей, видя, как восторг на их физиономиях сменяется шоком.

— Разойдись! Мать вашу! С дороги! — вопил я, начиная паниковать и от этого толкаясь все сильнее. Наконец я выбрался в соседнюю комнату и принялся шарить в темноте. — Голубка!

— Я тут!

Тельце Эбби врезалось в меня, и я обхватил ее обеими руками. Сначала почувствовал облегчение, а потом раздражение:

— Ну ты меня и напугала! Пробираюсь к тебе, а тебя нет! Чуть новую драку не затеял!

— Хорошо, что ты меня нашел. А то мне не очень-то хотелось выбираться отсюда одной в потемках.

Эбби радостно улыбнулась мне, и я сразу же забыл обо всем, кроме того, что теперь она моя. По крайней мере, на ближайший месяц.

— Кажется, ты проспорила.