Мое ходячее несчастье

Ритмично двигаясь под быструю музыку, Эбби с каждым тактом приближалась к своему новому партнеру. Сзади к ней подполз Дэвид, мой самый нелюбимый «брат» по «Сигме Тау», и принялся хватать ее за бедра. Парни, осклабившись, стали лапать Эбби по всему телу. Дэвид приклеился тазом к ее заднице. Все стояли и смотрели. Немного придя в себя, я почувствовал не только ревность, но и угрызения совести: вот до чего я довел Голубку!

Я быстро подошел к Эбби, наклонился, подхватил ее за ноги и перебросил через плечо, толкнув Дэвида за то, что он так по-свински воспользовался ситуацией.

— Поставь меня! — крикнула Голубка, молотя кулаками по моей спине.

— Я не позволю тебе позориться из-за меня! — прорычал я и в два прыжка преодолел лестницу.

Не обращая внимания на вопли и барахтанье Эбби, я понес ее к выходу. Все присутствовавшие проводили нас взглядом.

— А сейчас, Трэвис, ты меня не позоришь?!

— Шеп, Донни там, на улице? — спросил я под градом ударов.

— Э-э-э… да, — ответил он.

Америка шагнула нам навстречу:

— Поставь ее!

— Мерик! — вскричала Эбби, извиваясь. — Не стой так! Помоги мне!

Америка приподняла уголок рта и усмехнулась:

— Забавно смотритесь!

— Вот спасибо тебе, подруга! — разочарованно проворчала Эбби. Когда я вынес ее из здания, она забилась еще сильнее. — Да отпусти же меня, черт подери!

Я подошел к машине Донни, открыл дверцу и втолкнул Голубку в салон:

— Донни, сегодня ты у нас дежурный водитель?

— Да… — Он обернулся, встревоженно глядя, как Эбби неистовствует на заднем сиденье.

— Нужно отвезти ее ко мне домой, — сказал я и плюхнулся рядом с Голубкой.

— Трэвис… мне кажется…

— Делай, что говорю, а то башку тебе проломлю, Богом клянусь!

Донни, испугавшись, завел машину, и мы тронулись. Эбби ухватилась за ручку дверцы:

— Не поеду к тебе!

Я поймал ее за оба запястья, она наклонилась и вонзила зубы мне в предплечье. Было чертовски больно, но я только закрыл глаза. Почувствовав, будто рука горит, я понял, что Голубка прокусила кожу, и, еле сдерживая вопль, прорычал:

— Давай не стесняйся! Все равно я уже так устал от твоего дерьма!

Она на секунду выпустила меня, потом снова принялась колотить, теперь уже не столько пытаясь высвободиться, сколько вымещая обиду:

— Моего дерьма? Останови эту долбаную машину!

Я поднес Голубкины запястья к лицу:

— Я люблю тебя, черт возьми, и ты никуда от меня не денешься, пока не протрезвеешь и мы все не разрулим!

— Нечего тут разруливать, Трэвис!

Я отпустил ее руки, она сложила их на груди и оставшуюся часть дороги ехала надувшись. Когда Донни остановил машину, наклонилась к нему и спросила:

— Ты можешь отвезти меня домой?

Я открыл дверцу, вытащил Эбби, снова закинул ее к себе на плечо и направился к лестнице:

— Спокойной ночи, Донни.

— Я позвоню твоему отцу! — закричала Голубка.

Я рассмеялся:

— Звони. Он похлопает меня по плечу и скажет: «Так держать!»

Пока я выуживал ключи из кармана, Эбби, не прекращая, извивалась.

— Угомонись, Голубка, а то с лестницы упадем.

Наконец-то справившись с дверью, я прямиком протопал в комнату Шепли.

— Поставь меня! — не унималась Эбби.

— Ладно, — сказал я, бросая ее на кровать Шепа. — Проспись, а утром поговорим.

Она была в неописуемой ярости и всю дорогу, то есть по меньшей мере минут двадцать, молотила по мне кулаками, отчего теперь у меня все болело, и тем не менее я испытывал огромное облегчение: Голубка опять дома.

— Ты не можешь указывать мне, что делать, Трэвис! Я тебе не принадлежу!

Ее слова всколыхнули во мне затаившуюся злобу. Я подошел к кровати и, опустив руки на матрас по обе стороны от бедер Эбби, наклонился к ее лицу.

— Зато я принадлежу тебе! — прокричал я, вложив в этот крик столько силы, что кровь отхлынула от лица.

Эбби выдержала мой взгляд, даже ни разу не моргнув. Тяжело дыша, я посмотрел на ее губы и шепотом повторил:

— Я принадлежу тебе.

Злоба испарилась, уступив место желанию. Эбби потянулась ко мне, но, вместо того чтобы ударить, взяла мое лицо в ладони и поцеловала. Ни секунды не раздумывая, я снова подхватил ее на руки и понес в свою спальню. Мы рухнули на кровать.

Эбби нетерпеливо принялась меня раздевать. Я одним махом расстегнул ей молнию на платье, она быстро стащила его через голову и швырнула на пол. Я поцеловал Голубку и застонал, почувствовав ответное движение ее губ и языка.

Прежде чем я успел что-нибудь сообразить, одежды на нас не осталось. Эбби порывисто прижала меня к себе, положив руки мне на ягодицы, но я вдруг ощутил прилив адреналина, взявшего верх над пивом и виски. Опомнившись, я подумал о последствиях. Я поступил как последний засранец, Голубка разозлилась на меня. Теперь мы оба плохо себя контролируем, но что, если потом она решит, будто я воспользовался ее минутной слабостью?

— Мы пьяные… — сказал я, тяжело дыша.

— Давай.

Ее бедра стиснули мои, и я почувствовал, как дрожат от нетерпения мышцы под нежной кожей.

— Это неправильно.