Мое кудрявое нечто (СИ)

Интересно, будь папа жив, у него была бы такая же дача? Возможно. Папа тоже был генералом. Но я не очень хорошо его помню. Со временем воспоминания стираются, а его вещей у меня не осталось. Есть пара фотографий, распечатанных с интернета, но там он не такой, каким сохранила его моя память. Все в квартире, где мы жили, и попасть куда у меня вряд ли получится. А если честно, то и желания нет идти туда. Возможно, это уже не наша квартира. Я никогда не спрашивала у Алексея Витальевича, что случилось с квартирой, где мы жили, думаю, там до сих пор властвует мачеха. Ну да и Бог с ними, с вещами. Спрошу у генерала, возможно, у него сохранились фотографии моего папы. Будет здорово увидеть его лицо. Мне запомнились его руки. Каждое утро, если был дома, он измерял, насколько я выросла, шагая указательным и средним пальцами от носочков до самой макушки. В первые месяцы в детском доме мне не хватало этого. Но потом я привыкла. Человек привыкает ко всему. А значит, я смогу привыкнуть и к нападкам Миши. Или хотя бы продержаться до того времени, пока не придумаю что-нибудь с жильем.

Глава 3

***

– Миш, у тебя телефон звонит.

Сонный голос слева от меня напрягает, если честно больше, чем телефон. Какого хера я не выгнал ночью эту телку, кем бы она ни была? Я даже не помню, как притащил ее сюда. Кстати, где это я? Нихрена не помню.

Озираюсь по сторонам. Ах, ну да… я в московской квартире. Зачастил сюда последнее время, так как находиться на даче стало абсолютно невозможно. Папина девчонка там повсюду, хоть я почти не вижу ее. Выдраила весь дом, так что теперь любой угол напоминает о том, что она там живет и что я должен на ней жениться.

– Возьми трубку, наконец, – требует голос, – я хочу поспать.

Совсем охренела что-ли? Спать ее сюда везли? Ну вот знаю же правило – стянул презик – вызови такси для девахи, чтобы утро прошло без этих утомительных выпроваживаний. Но я так нажрался вчера, что не помню ни эту девку, ни то, как оказался дома, и уж тем более, как трахал ее.

Деваха валяется на животе, посапывает носом. Мне виден только ее затылок. На длинных темно-русых волосах еще сохранилась завивка. Стаскиваю с нее одеяло, чтобы разглядеть то, что мял ночью. Девушка вскакивает и недовольно ворчит. Не слушаю… рассматриваю ее фигурку. Высокая, стройная, второй размер, может с половиной. На мордочку тоже хорошенькая.

– Я в душ, – заставляю себя подняться с кровати и не обращать внимания на головную боль. – Приготовишь что-нибудь на завтрак?

– Еще и завтрак тебе? – орет девица. – А больше ничего не надо? Нафига ты меня с кровати стащил?

– Раз завтрака не будет, – ищу глазами брюки, достаю из них несколько помятых купюр и кидаю их на кровать, – вот деньги на такси. Постарайся, чтобы тебя тут не было, когда я выйду.

– Ну и козел ты!

Да-да, слышали, знаем. Продвигаюсь медленным шагом к выходу из комнаты, даже не собираясь прикрывать наготу.

– Гребанный импотент!

Что, мать ее, она только что сказала? Чего я только не слышал в свой адрес, когда вот так прощался с женсоветом по утрам. Но импотентом меня еще никто не называл. Чаще всего девахи уходят расстроенными именно потому, что так, как я, их никогда раньше не трахали. Не то, чтобы я считаю себя богом секса, но… ой, да ладно, я бог секса! Я великолепен! Неповторим! Мой член получал комплименты бесчисленное множество раз.

Упираюсь в девицу взглядом, требуя объяснений. На подпорченном размазанным макияжем лице проскальзывает страх. Она понимает, что такими словами опасно бросаться.

– Прости, не хотела тебя обидеть, – девушка прикрывает себя одеялом и ищет взглядом свою одежду.

– А ну-ка повтори!

Я взбешен!

– Да я разозлилась просто, извини, – девушка тянется за валяющимися на полу джинсами.

– Я сделал тебе больно вчера?

У меня не получается говорить нормально. Голос хрипит от саднящего горла, звук получается не только громким, но и грубым. Я не помню ночи, но если сейчас она скажет, что я причинил ей вред в постели, то я определенно извинюсь. Иногда я позволяю себе грубости, но только если заранее обговариваю их с партнершей, если, конечно, это не снятая для разрядки шлюха.

– Миш, не было ничего, – тараторит девушка, натягивая джинсы.

– Серьезно?

Я удивлен.

– Да, ты не смог.

Девушка краснеет, произнося эту фразу. А я пялюсь на нее, слушая ритм льющейся по артериям крови, звонко отдающийся в ушах. То есть – не смог? Не бывает такого! Как это – не смог? Мой член на месте, на всякий случай смотрю на Коршуна младшего, проверяя, дейсвительно ли он на месте. Все верно, мой товарищ там, где и должен находиться. И сейчас он весело подмигивает мне, бодро указывая на девчонку утренним стояком.

– Ты все говорил что-то про мои волосы, бубнил, чтобы я осталась на ночь и спала рядом. Называл как-то странно, – моя гостья краснеет еще больше, застегивает черную рубашку и достает из заднего кармана джинс несколько стодолларовых купюр. – Ты оплатил всю ночь, поэтому я осталась. Тут раза в три больше, чем надо, так что я могу отработать, когда.., – он опасливо смотрит на меня, и понижает голос до шепота, – когда ты сможешь.