Мое любимое чудовище

— Но я не могу приказать мисс Стамп покинуть территорию «Хартс-Фолли»: ей просто некуда идти.

Мейкпис перекатился на кровати, внезапно насторожившись, а Килбурн терпеливо ждал. В его немоте было огромное преимущество: собеседнику приходилось говорить за двоих.

Мейкпис понюхал собственную подмышку, поморщился, а потом стянул с себя рубашку и заговорил:

— Я фактически украл ее у Шервуда из «Ковент-Гардена». По какой-то причине этот осел воспринял это как личную обиду и лишил ее возможности найти работу в Лондоне. На прошлой неделе она пришла ко мне и сказала, что ей больше нечем платить за жилье…

Аса пожал плечами и швырнул грязную рубашку в угол, а виконт принялся гневно писать в блокноте: «Я не смогу сохранить инкогнито, если по парку будут расхаживать посторонние».

Мейкпис усмехнулся.

— А как насчет нанятых нами садовников? Их присутствие не вызвало у тебя раздражения.

«С этим ничего нельзя поделать: без них никак. К тому же ни один из них не обладает и сотой доли ума миссис Стамп».

— Мисс Стамп. Насколько я знаю, мистера Стампа не существует.

Аполлон изумленно заморгал и вскинул голову, затем написал: «А мальчик?»

— Ее сын. — Мейкпис потянулся к кувшину с водой, на удивление полному, и вылил его содержимое в щербатый таз. — Ты же знаешь этот театральный люд. Не будь таким пуританином.

Значит, она не замужем, хотя это совершенно неважно. Мисс Стамп сочла его умалишенным, к тому же он прятался от людей короля после побега из Бедлама, а значит, должен сохранять инкогнито.

Вздохнув, Аполлон написал: «Ты должен подыскать ей другое жилье».

Мейкпис вскинул голову, чтобы прочитать оказавшуюся у него перед носом записку, и его рот открылся, точно у выловленного из воды карпа.

— Боже милостивый! Какая замечательная идея, Килбурн! И как это мне самому в голову не пришло! Может, просто отправить ее в мой фамильный замок в Уэльсе, а? Правда, он малость обветшал, но пяти дюжин или около того слуг и сотни акров земли должно с лихвой хватить, чтобы компенсировать любые неудобства. А может, ей больше придется по нраву имение на юге Франции?

Килбурн прервал этот язвительный монолог, макнув друга головой в таз. Мейкпис взревел и встряхнулся, как мокрый пес, так что Аполлон изрядно промок.

— Кхе-кхе… — послышалось деликатное покашливание, и друзья разом обернулись.

На пороге жилища Мейкписа стоял невысокий джентльмен, грациозно опершись на трость эбенового дерева, украшенную позолотой. Его необычный розовый костюм был щедро расшит ярко-голубыми, зелеными, золотыми и черными узорами. На нем не было привычного белого парика, а лишенные пудры золотистые волосы, тщательно завитые, аккуратно удерживал на затылке черный бант. В ту ночь, когда «Хартс-Фолли» сгорел дотла, Килбурн впервые встретился с Валентайном Нейпиром, седьмым герцогом Монтгомери, сразу же мысленно окрестил его хлыщом, и за прошедшие месяцы его мнение об этом джентльмене совершенно не изменилось. На то попросту не было причины. Впрочем, кое-что к характеристике он бы все же добавил. Монтгомери представлялся ему не просто хлыщом, а хлыщом опасным.

— Джентльмены. — Верхняя губа Монтгомери дрогнула в некоем подобии улыбки, словно его позабавило увиденное. — Надеюсь, я не помешал?

Незваный гость хитро прищурился, отчего Килбурн втянул голову в плечи.

— Разве что моему утреннему туалету, — буркнул Мейкпис, проигнорировав намек, схватил полотенце и принялся энергично тереть волосы. — Вы вполне можете уйти и вернуться в более подходящее время, ваша светлость.

— Ах да, ведь вы такой занятой человек! — усмехнулся Монтгомери, поддев кончиком трости с золотым набалдашником стопку бумаг, возвышавшуюся на стуле, и те посыпались на пол, подняв облако пыли.

Еле заметная улыбка, на мгновение мелькнувшая на лице Монтгомери, вызвала в памяти Аполлона воспоминание про серого кота, которого когда-то держала его мать. Это коварное существо любило прогуливаться по каминной полке в гостиной и грациозно смахивать на пол украшавшие ее безделушки. Кот, прежде чем перейти к следующей вещице, невозмутимо наблюдал, как украшение разбивается о мрамор.

— Прошу вас, присаживайтесь, — протянул Мейкпис, выдвигая ящик комода и доставая оттуда чистую рубашку.

— Благодарю, — без тени смущения произнес Монтгомери и, опустившись на стул, скрестил ноги и смахнул невидимую ворсинку с шелка своих бриджей. — Я пришел узнать, как обстоят дела с моими капиталовложениями.

Аполлон нахмурился. Ему с самого начала не понравилась идея брать деньги у герцога, но обладавшему невероятным даром убеждения Мейкпису удалось его уговорить. И все же Килбурн не мог отделаться от ощущения, что они заключили сделку с дьяволом. Монтгомери провел за границей более десяти лет, прежде чем неожиданно вернулся в Лондон. Несмотря на то что его титул и фамилия всегда были на слуху, казалось, никто не знал, что это за человек и чем занимался в годы своего отсутствия.

Этот ореол таинственности неизменно становился причиной зуда между лопатками Аполлона.