Мое любимое убийство. Лучший мировой детектив (сборник)

Джим согласился, хотя, по-моему, какая разница: продавать мальчика, который тебе не принадлежит, или долю награды, если она не настоящая и никто ее не собирается платить. Я так и сказал Тому с глазу на глаз, а он и отвечает, что я смыслю в этом не больше курицы. С чего это я взял, что мы не заплатим Брэдишу? Конечно, заплатим!

Я ничего не ответил. Но про себя подумал: если бы у меня были деньги, а Том позабыл бы про это и не вмешивался, мы бы и вдвоем с Кротом Брэдишем как-нибудь это дело уладили.

ГЛАВА 3

Мы поплыли назад в город, и Джим пошел домой, а мы с Томом — в плотничью мастерскую и купили много гладких сосновых брусков, как Том хотел. А потом зашли в лавку, купили шило, долото и маленький резец и спрятали их у тети Полли на чердаке. Я остался у Тома ужинать и ночевать, а ночью мы удрали из дома и отправились бродить по городу — хотели поглядеть на патрульных. Было темно и тихо, на улицах — ни души, разве что собаки да кошки, которым не спалось. Все огни были потушены — только в домах, где лежали больные, светились за шторами слабые огоньки. И на всех углах стояли патрульные и говорили: «Стой, кто идет!» А мы в ответ: «Свои». А они спрашивают: «Пароль?» Мы и говорим, что никакого пароля у нас нет, а они смотрят и отвечают: «Ах, это вы! Отправляйтесь-ка лучше домой — мелюзге вроде вас давно спать пора».

А мы улучили минуту и прокрались вверх по лестнице в типографию, задернули шторы и зажгли свечу. Старый седой мистер Дэй, поденщик, спал на полу под печатным станком, подложив под голову саквояж. Он даже не шелохнулся, и мы заслонили свечу и принялись ходить на цыпочках по комнате. Мы взяли себе типографской бумаги — голубой, зеленой, красной и белой, — немного чернил, красных и черных, и отрезали маленький кусочек от нового валька, чтобы наносить краску, а на стол положили монету в двадцать пять центов в уплату. Потом нам захотелось пить. Мы нашли какую-то бутылку, подумали, что это лимонад, и выпили до донышка, а это оказалось лекарство от чахотки — на нем была этикетка, но оно было очень хорошее и помогло. Это было лекарство мистера Дэя, и мы положили на стол еще двадцать пять центов; потом задули свечу, отнесли нашу добычу домой и были очень довольны. А еще стащили у тети Полли щетку для волос — пригодится, чтобы печатать, — и легли спать.

Том не захотел браться за дело в воскресенье, а в понедельник утром мы достали с чердака наши лохмотья, в которые переодевались, когда играли в негров, и Том примерил свой парик, холщовую рубаху, драные штаны с одной подтяжкой и соломенную шляпу с провалившимся верхом и обгрызенными полями — вид у него был хоть куда, потому что рубашку сто лет не стирали, а остальное тряпье пробовали на зуб крысы.

А после Том написал листовку: «Сбежал превосходный глухонемой негритянский мальчик! За поимку награда 100 долларов» — и так далее и тому подобное. И описал подробно, как он будет выглядеть, когда переоденется и выкрасится в черный цвет. И добавил, что негра нужно вернуть «Саймону Харкнесу, поместье «Одинокая Сосна», Арканзас», — Том знал отлично, что такого места на белом свете нет.

Потом мы отыскали нашу старую цепь с висячим замком и двумя ключами — мы с ней играли в «Узника Бастилии» — да еще немного сажи и топленого сала, и положили вместе с остальными нашими пожитками (Том называл все это «реквизит» — умное слово для барахла, за которое и сорока центов не дашь).

Теперь нам нужна была корзина, но мы никак не могли найти подходящую — все были малы. Только одна была в самый раз — ивовая корзина тети Полли. Тетя Полли очень ею гордилась и берегла пуще глаза: сколько ни проси у нее, все равно не даст. Ну, мы спустились и стащили ее, пока тетя Полли торговалась за сома с каким-то негром. Принесли корзину к себе на чердак и сложили в нее все наше барахло. А потом целый час не могли никуда уйти — ни Сида, ни Мэри не было дома, и, кроме нас, некому было помочь тете Полли искать корзину. В конце концов она решила, что корзину спер негр, который продал ей сома, и кинулась его искать — тут мы и улизнули. Том сказал, что нам помогает само Провидение, а я подумал: нам-то и впрямь помогает, но как же негр? А Том и говорит: подожди, оно и о негре позаботится каким-нибудь таинственным, непостижимым образом. Так оно и вышло. Когда тетя Полли отругала негра на чем свет стоит, а он доказал, что корзину не брал, она очень расстроилась, попросила прощения и купила у негра еще одного сома. Мы его нашли вечером в буфете и променяли на коробку сардин, чтобы взять их на остров, а тетя Полли подумала, что сома съела кошка. Я и говорю: «Ну вот, Провидение помогло негру, а от кошки отвернулось». А Том в ответ: подожди, о кошке оно тоже позаботится таинственным, непостижимым образом. Так и получилось: пока тетя Полли ходила за хворостиной, чтобы отхлестать ее, кошка съела и второго сома. Выходит, прав был Том: каждого из нас Провидение хранит, надо только доверять ему — и все будет хорошо, и никто без помощи не останется.