Мое непослушное сердце

— Прошлой ночью, когда ездил в город, зашел в магазин для детей. В основном там одежда, но есть стеллаж с книгами и игрушками. Когда я сказал, что ты сейчас здесь, хозяйка пришла в восторг и здорово разволновалась. — Он постучал пальцем по странице. — Этот самый Бенни…

— Но это детские книжки! Не пойму, с чего это ты вздумал их читать.

— Любопытство. Знаешь, в этом Бенни есть что-то знакомое. Возьми хоть…

— Неужели? Что ж, спасибо. Он, разумеется, вымышленный персонаж, но я пытаюсь наделять всех своих героев теми качествами, которые легко узнает читатель.

— Точно. Бенни — вылитый я, никаких сомнений, — кивнул Кевин, многозначительно поглядывая на портрет Бенни в темных очках, очень похожих на его «Рево» в серебряной оправе. — Только вот не пойму… владелица упомянула, что кто-то из покупательниц давил на нее, заставляя снять книги с продажи, потому что это, мол, порнография. Может, объяснишь, в чем дело?

Ру наконец соизволил спрыгнуть с дивана и поздороваться с хозяйкой. Молли рассеянно погладила его.

— Никогда не слышал о «ЗДЗА»? «Здоровые дети для здоровой Америки».

— Как же, как же! Хобби у них такое — доставать геев и лесбиянок. У женщин длинные волосы, а мужчины вечно скалятся в улыбке на сорок зубов.

— Точно. И теперь они взялись за моего кролика. Объявили серию о Дафне пропагандой гомосексуализма.

Кевин залился смехом.

— Я не шучу. Они не обращали внимания на мои книги, пока мы не поженились. Пресса очень заинтересовалась нашим браком, и они тоже решили обратить на себя внимание, набросившись на Дафну.

Слово за слово Молли рассказала ему о разговоре с Хелен и тех поправках, которые издательство потребовало внести в последнюю книгу.

— Надеюсь, ты точно указала, куда ей следует идти и что делать?

— Это не так легко. У меня контракт, и они не опубликуют новую книгу, пока я не пришлю им новые иллюстрации. — Молли не упомянула о деньгах, которые издатель так ей и не выплатил. — Думаю, ничего страшного, если Мелисса и Дафна не будут держаться за руки. Книжка от этого хуже не станет.

— Тогда почему же ты не сделала того, что они просили?

— У меня был творческий кризис! Не могла писать. Но с тех пор как оказалась здесь, вроде стало легче.

— И теперь собираешься исправить рисунки?

Ей совсем не понравился его неодобрительный тон.

— Легко рассуждать, когда у тебя в банке миллионы, а вот оказался бы на моем месте…

— К счастью, я не на твоем месте.

Молли поднялась и направилась на кухню достать бутылку вина. Ру прибежал следом и потерся о ее ноги. А за пуделем явился Кевин.

— Значит, снова пьем?

— Ты достаточно силен, чтобы скрутить меня, если начну буянить, — улыбнулась Молли, наливая вино в бокалы Он взял свой, и они вышли на веранду. Диван скрипнул под тяжестью Кевина. Молли устроилась рядом.

— Ты хороший писатель, Молли, и я понимаю, почему детям нравятся твои книги. Когда ты рисовала Бенни, не заметила, случайно, как сильно он…

— Что это с тобой и моим пуделем?

— Будь я проклят, если знаю, — бросил Кевин, с омерзением взирая на пуделя, устроившегося на его кроссовке. — Весь день не отстает от меня Поверь, я его не поощрял.

Молли вспомнила, как тонко ощутил Ру страдания Кевина там, в саду. Очевидно, песик взял его под свое покровительство, только Кевин пока этого не знал.

— Как твоя нога? — спросил Кевин.

— Нога?

— Мышцы после судороги не ноют?

— Не… немного. Знаешь, как-то неприятно пульсируют. Придется, наверное, выпить тайленол. Думаю, к утру все пройдет.

— Больше не смей плавать в одиночку, договорились? Я серьезно. Нужно же было сотворить такую глупость! — Он положил руку на спинку дивана и смерил ее знаменитым взглядом «попробуй-только-ослушаться-ничтожный-приготовишка». — Кстати, пока не забыл: не слишком любезничай с Лили.

— Вот об этом не беспокойся. Может, ты не заметил, что она не очень-то меня жалует. И все же я считаю, ты должен ее выслушать.

— Ну уж нет. Это моя жизнь, Молли, а ты многого не понимаешь.

— Не забывай, я тоже сирота, — напомнила она.

Кевин убрал руку.

— В таком возрасте вряд ли уместно называть себя сиротой.

— Видишь ли, моя мать погибла, когда мне было два года, и я знаю, что это такое — ощущать себя никому не нужной.

— Сравнения тут неуместны. У меня были чудесные родители.

— А у меня — Фэб и Дэн.

— К тому времени ты была уже почти взрослая. А прежде, похоже, была предоставлена самой себе.

Он намеренно уводил разговор в сторону! Молли разгадала его хитрость, но сделала вид, что ничего не замечает.

— У меня была Даниэла Стил.

— О чем ты?

— Я очень любила ее книги и как-то прочла, что у Стил много детей. Вот и воображала, будто я тоже ее дочь.

Кевин растерялся.

— Ну и ну!

— Честное слово. Конечно, можно над этим посмеяться, но я до сих пор горжусь своей выдумкой.

— Ничего не скажешь, оригинально.

— Потом я представляла, как умирает Берт, в одночасье, без мук и боли, разумеется, и в этот момент выяснялось, что он вовсе не мой отец. Моим настоящим отцом оказывался…

— Кажется, я знаю. Билл Косби[26] .

— До такого мои фантазии не доходили. Брюс Спрингстин[27] . И никаких комментариев, хорошо?