Мое непреклонное сердце

Колина словно ударили. Всем своим худеньким телом он задрожал от этих слов. Почувствовав, как вспыхнули его щеки, он мучительно покраснел от злости и стыда за то, что не мог сдвинуться с места.

- Мальчик болен? - спросил директора мужчина. - Моя жена права: такой худой и изможденный.

- Он почти ничего не ест, - сказал директор. Он смерил Колина потемневшим взглядом, в котором явно чувствовалась угроза. - Пока он жил здесь, у него совершенно не было аппетита. Моя жена считает, что тот... случай подействовал на него больше, чем на остальных. Это и понятно - ведь он самый старший.

Будто не слыша разговора между директором и мужчиной, Колин упрямо продолжал:

- Дайте мне подержать моего брата. - И он протянул руки.

Мужчина мягко обратился к жене:

- Дорогая! Ну что он с ним сделает?

Она согласилась не сразу, мучительно раздумывая в течение нескольких секунд. Колин видел, как она, не выпуская младенца из рук, скосила глаза на дверь, будто прикидывая, можно ли убежать из комнаты. В конце концов она дала ему ребенка, ледяным тоном предупредив, чтобы он не уронил его.

Колин прижал своего маленького брата к худенькой груди, покачивая его, как это ему часто приходилось делать в последние три месяца. Отвернувшись от взрослых и не обращая внимания на тяжелые вздохи женщины, он поправил малышу одеяльце и разгладил его муслиновую рубашечку.

- Я найду тебя, - тихо сказал он, четко выговаривая слова, - обещаю, я тебя найду.

Грейдон в ответ радостно заворковал и ударил Колина по плечу своим маленьким кулачком.

- Думаю, уже достаточно, - сказал мужчина, увидев, что жена уже сделала движение вперед, чтобы подойти к братьям.

Раздался голос директора:

- Ну хватит, верни Грейдона.

Колин никак не мог сам отдать брата, и его просто забрали у него из рук. Он совсем не хотел, чтобы его прогнали еще раз. Просто у него не было сил быстро уйти из директорского кабинета, обшитого темными деревянными панелями. Все его тело застыло, и ноги будто прилипли к полу. И только нижняя губа мелко дрожала, когда он шел к двери. Выходя, он услышал слова женщины, значения которых в тот момент не мог полностью оценить.

Щекоча ребенку подбородок, она мягко сказала:

- Мне вообще не нравится имя Грейдон.

Через три недели и Декер покинул работный дом для подкидышей и сирот, которым заправляло семейство Каннингтонов. Колин думал, что успеет побыть с Декером подольше. Не так уж часто четырехлетних сирот забирали в семьи. Те из них, кто в столь молодом возрасте уже представлял себе свою судьбу, покорно шли в услужение или в подмастерья, чтобы обучаться какому-нибудь ремеслу. Это была несравненно более благополучная перспектива, чем оставаться у Каннингтонов до двенадцати лет, а потом быть выброшенным на равнодушные и жестокие, ничего не прощающие улицы Лондона. Мальчика, не сумевшего самостоятельно найти себе в городе способ пропитания, могла обучить воровству одна из многочисленных лондонских шаек. Это в том случае, если он оказывался смышленым и ловким на руку. Если же по этой части он оказался слабаком, то чаще всего попадался на глаза сутенеру и скорее всего начинал торговать собой и продавал свой "товар", пока позволяла внешность или пока его не съедала болезнь.

Колин не хотел такой судьбы для Декера, поэтому он смирился с мыслью, что уход Декера от Каннингтонов не только необходим, но и очень желателен. Он хотел, чтобы его брату улыбнулось счастье, и был уверен, что так оно и будет, но в глубине сердца чувствовал, что завидует ему. И боится. И что он теперь остается совсем один.

Супружеская пара, которая выбрала Декера из множества других детей, была, на взгляд Колина, более подходящей парой в сравнении с той, что забрала Грейдона. Женщина хотя и не была красива, но мила, с ясной безмятежной улыбкой и такая спокойная, что у Декера сразу разгладились испуганные складочки между бровями, а сердце Колина успокоилось. Ее муж был молчалив, но вежлив; он явно смутился, не зная, как отвечать на постоянные вопросы Декера, пока жена не сказала ему, подбадривая:

- Что же ты молчишь? Ответь ему, дорогой. Точно так же, как отвечаешь мне.

И тогда муж заговорил. У него был глубокий красивый баритон, и он четко и ясно выговаривал все слова. Это был голос, внушающий доверие, и Колин со стыдом почувствовал, что хочет, чтобы эта пара выбрала его вместо брата или, по крайней мере, чтобы они разрешили ему сопровождать Декера.

Директор опять попытался пристроить и Колина:

- Вы, может быть, возьмете и его брата? Добрые глаза женщины остановились на Колине. Они были полны грусти и боли, и Колин густо покраснел, сознавая, что его жалеют.

- Мы бы взяли их обоих, если бы могли, - ответила она директору, - ce n'est possible. Но это невозможно, - пояснила она на французском.

Ее муж обреченно кивнул:

- Да-да, она права. Мы бы взяли, если бы это было возможно. И потом, ребенок должен быть здоров. Нужно подумать и об обратной дороге. Нам ведь предстоит долгий путь.